Майтимо казался каким-то отрешенным. Наверное, кому-то со стороны могло бы и показаться, что он слишком спокойно воспринимает рассказ кузины, но девушка знала его, видела за сосредоточенной отвлеченностью внутренние переживания.
- Наверное... - кивает эльдиэ. - Это было бы слишком тоскливо.
Эти песни создавались для того, чтобы хоть так выплеснуть ту боль и горечь, что накопилась внутри после Хэлькараксэ и Лосгара, чтобы все эти разъедавшие душу чувства нашли выход в слезах, крике или чем-то еще и перестали ранить даже по прошествии времени.
- Ну уж нет, - качает головой Ириссэ. - Я буду до последнего искать ей место. Выбросить можно лишь то, что окончательно сломано и никакому восстановлению не подлежит.
Нолдиэ понимает, что все это - иносказания, что говорят они не о вещах, на самом деле, а об отношениях между эльдар. Однако Льды научили ее беречь и то, и другое. Никогда не знаешь, что случится дальше, на кого придется опереться и кто протянет руку.
- Нет, - задумчиво говорит девушка. - Не прямо и нельзя сказать, чтобы в действительности изменило. Другого, кроме того, что услышала, я не ждала. Знаешь, я шла сюда уже зная ответ, но мне нужно было просто услышать. Я не умею так понимать и чувствовать других, как Финьо, и лишком часто ошибаюсь.
Аредель не верилось, что родичи могли бросить их вот так вот просто... Даже не обернувшись и не сожалея. Наверное, отчасти эта вера помогла ей пройти через Хэлькараксэ, а вопрос, который в действительности терзал девушку, должен был прозвучать немного иначе - как вы смогли жить, зная, что не сумели или не отважились помешать? Именно это царапало душу.
- Не извиняйся, лучше больше не говори неправды из вежливости.
Аредель понимает, что Майтимо всего лишь не хотел ранить ее, обижать, но от этого легче не становится совершенно. И неожиданно больно и обидно видеть, что кузен отодвигается. Возможно, ему неудобно сидеть так, но эльдиэ кажется, что она - прокаженная.
- Аракано... Эленвэ... Меня страшно выпустить, наверное. Умом я понимаю, что меня просто стараются уберечь, а сердцем... Мне тошно и душно в этих стенах, я хочу свободу, свиста ветра в ушах и забыться.

Майтимо во сне беспокойно метался по кровати, дергался, постанывал, что-то бессвязно лопотал. Ириссэ тревожно склонилась над кузеном, не понимая, как следует ей поступить. Ему снился кошмар, но девушка слабо представляла, как вырвать брата из его лап.
- Майтимо! - негромко зовет феаноринга по имени и мягко-мягко, так нежно, как только может, касается плеча и сразу же убирает руку. Страшно испугать нолдо, ведь в Ангбанде ему наверняка досталось много такого, отчего такие простые вещи, как прикосновения, могут пугать. - Майтимо! Проснись! Ты дома и все хорошо...

- Зато это помогает, - зачем-то пояснила Аредель. – Они тоскливые, от них хочется плакать, но как-то так выходит, что поешь их – и вместе с тем из души уходит горечь и боль утраты.
Майтимо, наверное, не совсем понимал, но песни эти никто не исполнял открыто, как другие – у костра в кругу друзей. Это были своеобразные плачи, место которым оказывалось наедине с собой, когда становилось совсем уж тяжело и тоскливо. Глупые дети, кувырком сбежавшие из Амана, так и не научились справляться с болью потерь.
- Отжившее и окончательно сломанное отпадет, поверь мне. Либо найдет другое, непривычное применение, - нолдиэ пожимает плечами, понимая, куда клонится их разговор. Майтимо считает, что кузина зря пришла к нему, и это сравнение – оно в действительности не о пришедших в негодность вещах, а, скорее, о них и их отношениях. Вот только не сходилось тут кое-что… По-разному они сейчас смотрели на них.
- Тшшш! – покачала головой Ириссэ, чувствуя, что рассердила Майтимо своими словами. – Ты прости меня за полную бестактность. Мне было действительно важно услышать это именно от тебя. Столько споров было уже вокруг Лосгара, столько пересудов… Я от них устала смертельно, каждый раз ведь как защищаешься… - девушка тряхнула головой. – Сейчас еще успокоилось все, остыло. Ладно, не думай об этом. Важнее, чтобы ты выздоровел, а я тебе еще голову забиваю да душу тревожу, - эльдиэ тепло и мягко улыбается. – Хочешь, принесу тебе что-нибудь вкусное? Варенья, например. Целители жаловались, что ты плохо ешь, - не зная, куда деть руки, Аредель снова поправляет сползающее покрывало, укрывающее Майтимо. Но даже оно не может скрыть, насколько исхудал нолдо. Сердце сжимается от жалости к нему и ненависти к Врагу.
- Не ершись, - одергивает эльфа девушка, замечая, что он снова щетинится и закрывается. – Я тебе только добра хочу и за тебя переживаю, - кузен, пытаясь куда-то двинуться, случайно задевает обрубком руки край кровати. Гордый, старается не подать виду и не показать, как ему больно, однако эльдиэ все равно замечает, с каким трудом Майтимо держится.
- Может, и успею. А там кто знает, сколько еще времени осталось у меня? – девушка вздыхает и закусывает нижнюю губу. Привычка родом из детства, Ириссэ всегда так делала, когда волновалась. – Давай-ка спать укладываться, ты уже устал, наверное. Надо тебе завтра земляничной воды принести.

Просыпаться от кошмара Майтимо не хотел. Нолдо хрипло застонал, заметался по кровати, тревожа раны и морщась от боли. Он явно не понимал, что все это – лишь сон. Ириссэ, признаться, растерялась, но уходить за помощью было нельзя. Девушка в последний момент подставила руку, чтобы кузен культей не ударился о край кровати, потом снова коснулась щеки и окликнула.
- Ты со мной? – спрашивает эллет, замечая, что Майтимо распахнул глаза. Взгляд их настолько расфокусирован и потерян, что Ириссэ не уверена, осознает ли кузен происходящее или явь для него тесно переплелась с кошмаром и стала его продолжением. – Это я, Аредель. Все хорошо, ты дома и в безопасности.

- Эльдар - не вазы, Майтимо. Их нельзя отбрасывать только лишь потому, что что-то разладилось. Все эти годы ты был мне дорог по-прежнему, так что даже и не надейся оказаться в мусоре. Так было бы легче - просто отбросить старое, но я хочу не легче, я хочу правильнее.
Аредель чуть наклоняется вперед, тянется рукой к кузену и едва ощутимо касается его ладони кончиками пальцев.
- Я не услышала, простил ли ты мою глупость и бестактность? - девушка как-то угловато и неловко пожимает плечами и виновато пускает взгляд. Ее задевают колючки, которыми спешно обрастает Майтимо каждый раз, когда она говорит что-то не то, хотя эллет и старается не подавать вида. она прекрасно понимает, что нолдо пришлось так часто обороняться, что по-другому он уже попросту не может.
- Сначала было много злобы, я не стану скрывать этого. Эльдар проклинали вас  и дядю, - говорит Ириссэ после нескольких минут молчания. - Она клокотала внутри, кипела, как вода в котелке и постоянно грозила выплеснуться и обжечь нас. Мне даже страшно было видеть и ощущать то отчаяние, ту боль, ту тупую ненависть. Не мне судить, имели прошедшие Хэлькараксэ на эти чувства право, но это отравляло их души. Вот что плохо. Приходилось часто быть будто на водоразделе меж двух стихий, между водой и землей, постоянно улаживать, унимать, утешать, увещевать, одергивать, чтобы все хоть немного утряслось и никто никому в глотку не вгрызся. Многие попрекали меня тогда, что я слишком близка к вам, что защищаю вас, - девушка старается не смотреть на Майтимо, в глазах которого пляшут колкие ледяные искорки. - Мне перепал кусок ответственности больший, чем я была готова тащить. И я взвалила его на себя молча, не жалуясь и даже дотянула до нужного места. Сейчас уже вправду легче и тише стало, отчасти горячие головы поостыли, поняли, что Лосгар Лосгаром, а Враг у нас един.
Нолдиэ обнимает себя руками за плечи, словно скрываясь от холода. Ей действительно пришлось очень быстро повзрослеть и растерять немалую часть своей ершистости, порывистости и бесшабашности.
Вызов в глазах Майтимо Арельдэ заметила, но только качнула головой. Снова защищается, дурной.
- Худой ты просто, так и хочется покормить, - пожимает плечами эльдиэ. - Но знаешь, ты невольно восхищаешь. Целители сказали, что ты хорошо оправляешься. Тело измотано, но твердость духа поддерживает и подстегивает его. Ты очень сильный, - в голосе Ириссэ звучат странные, непонятные нотки. Возможно, это восхищение сродни тому, что испытывает зеленый новичок перед бывалым воином или что-то еще, но больше ни в глазах, ни в жеста не сквозит жалости.
- Просто не отталкивай меня, - просит девушка. Ей сейчас хочется просто побыть рядом с Майтимо и чем-то помочь, если это будет в ее силах. О большем нолдиэ даже не задумывается, все остальное позже будет.
- У меня дурное предчувствие, - хмурится Ириссэ. - Смутное и непонятное, поэтому не забивай голову. Глупости, наверное, придумала, - девушка уже ненавидит себя за то, что с ее языка сорвались такие слова.

- Вот и замечательно, - тепло улыбается Аредель, отстраняясь, чтобы не давить на Майтимо своим присутствием. Взгляд его обрел некоторую ясность, поэтому можно было уже быть уверенной, что нолдо в себя пришел. - Кошмар, да? Мне тоже снятся иногда, так что все в порядке. Считай, что я и не видела ничего, - девушка подсаживается поближе и берет с прикроватного столика влажную тряпку. - Мокрый, как мышь. Пить хочешь? - нолдиэ осторожно стирает со лба кузена выступивший на нем пот и тут же убирает руку. - Я тебе гостинцев принесла, хоть ты и ничего не хотел.

- Может, мне и показалось, но слишком уж похоже было на то, что ты хочешь оставить в мусоре все то хорошее, что нас связывало. Просто потому что однажды ошибся, или потому что нас раскидало по сторонам. Не знаю… - Аредель хмурится. За былую дружбу цепляется, кажется, только она. Майтимо же… Ему словно было наплевать на это, он оставил позади кузину и закрыл за собой дверь. Именно поэтому и сердится сейчас, что она пришла.
- Не легче, конечно. И я бы не сказала, что совсем уж отбросить, - эльдиэ некоторое время молчит, подбирая слова уже с большей осторожностью. – Правильней в моем понимании все-таки дать друг другу шанс и на основе старого построить нечто новое. Все мы ошибались в прошлом, но, знаешь… В Хэлькараксэ каждая минута была на вес золота и камней. Ты идешь вперед с кем-то плечом к плечу и не знаешь, проснется ли завтра он. Или, может, уснешь навеки ты? Поэтому и невольно стараешься не обижаться, не отталкивать, не давать волю плохому. Ты можешь попросту не успеть попросить прощения и сказать что-то более важное, лед треснет и у тебя не хватит времени, понимаешь? – девушка замолкает, нервно комкая подол светлого платья. Это ощущение обрыва, острой нехватки времени на самое ценное не покидает ее до сих пор. Аредель торопится жить, словно и сейчас есть риск заснуть и больше уже не проснуться.
Нолдиэ кивает, хотя и не обманывается словами Майтимо. Резкий тон и рывком отдернутая рука не оставляют сомнений в том, что кузен продолжает злиться, явно видя за словами сестры что-то плохое для себя. Напряжение в комнате сгущается и ощущается уже почти физически, отчего становится неловко, хотя девушка и старается ничем не показывать, как ей сейчас хочется встать и уйти, пока Нэльо не наговорил тех гадостей, которые так и хотели сорваться у него с языка.
- Не благодари, - качает головой эллет. – Я же не смогла толком сделать ничего.
Злоба есть и уже, наверное, так никуда и не уйдет. Просто внешне она уже не проявляется так ярко и остро, как в первое время. Обстановка кажется относительно тихой, однако для обострения достаточно будет малости.
- Ты инстинктивно защищаешься, - возражает Ириссэ. – Я не обижаюсь, но хочу понять, почему мое желание помочь вызывает у тебя злость.
А вот это действительно важно. Майтимо не может принять кузину, что в какой-то мере задевает. Девушка надеется, что со временем это пройдет, но хотелось бы как-то это ускорить. Хотелось определенности.
- Они слишком настойчивые, чтобы просто от них отмахнуться. Меня ждет что-то очень плохое и непонятно, сколько времени еще остается до этого.
Говорить так было погано, но звучит констатацией факта. С ожиданием плохого Аредель смирилась, потому что его в Эндорэ было явно больше, чем хорошего. Вместо новой жизни девушка обрела здесь пустоту в душе.

- Ты спал беспокойно, - качает головой нолдиэ. Ириссэ дает кузену несколько минут, чтобы он окончательно оправился от дурного сна и пришел в себя. – Хорошо… Сейчас налью воды, - девушка улыбается, хотя и чувствует, что не отстранился Майтимо от ее руки только усилием воли.
– Ты пока садись, - спрашивать, справится ли кузен без посторонней помощи нолдиэ не стала. Если не хватит у него сил, то тогда и подумает, как осторожно поддержать, чтобы феаноринг не дергался и не искал в действиях сестры намеки на жалость. – Гостинцев. Я же еще вчера обещала, забыл? – кувшин, выловленный из корзинки, с легким стуком встает на прикроватный столик. Аредель с трудом снимает с него плотную крышку и наливает в стакан воду, от которой по комнате плывет легкий аромат земляники. – Сейчас напьешься и отдам тебе корзину на полюбопытствовать.

Я спрячу свою душу ещё глубже.
Если я так сделаю, я не буду чувствовать никакой боли, никакого страха.
Я вообще ничего не буду чувствовать.
- Я уже не чаяла увидеть тебя, - честно говорит Аредель. - А когда Финьо ушел... Я запрещала себе думать о плохом, но было безумно страшно. С тех пор, как Аракано... - голос дрогнул при упоминании о погибшем брате. Договаривать фразу девушка не стала, но и без того было понятно, что с тех пор страх потери стал преследовать нолдиэ. Из чего-то бесконечно далекого он стал ощутимым и близким, обрел объем и реалистичность.
- Я понимаю себя, Майтимо, - уверенно говорит Ириссэ. - Просто не выходит облечь свои чувства и ощущения в слова. Давай я попробую еще раз. Да, я сказала, что буду до последнего стараться оставить старую вещь. Но разве это значит, что я буду раз за разом стараться приспособить ее к прежним обязанностям? Нет, кузен. Разбитую вазу не склеишь, она будет все равно протекать, но ее осколки тоже могут на что-то хорошее сгодиться.
Понятно было, что в чем-то, даже довольно во многом Майтимо был прав. Кое-что было неожиданно для Аредель, так что с этим еще придется научиться жить и свыкнуться, но основные векторы движения эльдиэ для себя уже наметила и сворачивать с избранного пути не намерена.
- Розовое кружево... Хотелось бы мне иногда иметь возможность отстраниться ото всего и смотреть так. чтобы душа немного отдохнула. Нет, я прекрасно понимаю, что мир наш хрупок, зыбок и держится на честном слове. Предстоит еще огромная и кропотливейшая работа над тем, чтобы мир хотя бы и дальше оставался миром. Нужно гасить тлеющие угли, нужно налаживать связи и продолжать бороться с общим Врагом, - девушка пожимает плечами, не зная, что еще может добавить к своим словам. Ничто не наладится просто так, нужны труд и время, чтобы всем стало понятно, что негативное прошлое не должно мешать будущему, которое не построить, пока жив общий враг.
- Это тебе спасибо, - улыбается Аредель. - Я становлюсь болтливой, когда волнуюсь. Оставить тебе свечу или погасить?
Девушка поднимается и на всякий случай ворошить дрова в камине. Ночами бывает холодно, а Майтимо еще слишком слаб. И без того нолдо намерзся вдоволь на скале, теперь пусть согревается.
- Знаешь, мне даже жалко, что я не твоя младшая сестренка. С тобой рядом спокойно, да и ты умеешь всего парой фраз прогнать всякие глупые мысли. Доброй тебе ночи и ясного рассвета. Пусть ничто не омрачит твоего отдыха, - эльдиэ мягко улыбается, мимолетно касается кончиками пальцев руки кузена и уходит.

Майтимо пьет жадно, словно изголодавшись по простой воде. Ириссэ качает головой.
- Еще? - нолдиэ забирает из рук кузена опустевший стакан. - Как у тебя только голова не болит еще. Я, конечно, люблю запах трав, но он уже спертый и душащий.
Ириссэ охотно подходит к окну и распахивает его, впуская в комнату свежий ветерок, утреннюю прохладу и птичьи трели.
- Только не торопись. Я недавно после ранения вскочила на ноги слишком рано, так обратно все и открылось... - нолдиэ отошла от окна и вернулась к кровати. - Давай я тебе хоть одеяло свежее дам? А то это влажное после сна, - девушка улыбается весело, хотя на душе и кошки скребут. - Будет холодно, скажешь. Помнишь разговор вчерашний? Я тебе новости обещала.

Отредактировано Арельдэ (2015-06-28 01:28:38)

- Я скучаю... - вздыхает Аредель. - И еще больше, чем прежде, боюсь за вас за всех. За Финдэкано, за Турукано, за арафинвионов и вас. Я виню себя в его смерти, а потому готова на все, чтобы уберечь тех, кто остался.
Именно это отчасти и стало причиной всепрощения и терпения, которые являла собой девушка. Он боялась и переживала, так что все прегрешения Майтимо, истинные и мнимые, меркли. Пусть просто будет, а со всеми ссорами и ошибками они разберутся.
- Ты забыл, что они приносят удачу? - с улыбкой спрашивает эллет. - Ты не веришь мне, кузен? - улыбка тает и гаснет, уступая место прежнему ровному спокойствию, которое уже держится с трудом. - Мне жаль, если так. Я не смотрю на мир через розовое кружево, я не стараюсь, как бы ни хотелось, закрыть глаза на очевидное. Но если что-то мне не нравится, то я сделаю все, что в моих силах, чтобы поправить это. И никогда больше, никому, слышишь? Никому я не покажу, как мне бывает плохо и больно. Я буду прощать и барахтаться столько, сколько смогу, - нолдиэ порывисто отворачивается, чтобы феаноринг не видел ее лица и всех эмоций промелькнувших на нем. Маска ледяного спокойствия пошла паутинкой мелких трещинок. Не ради Майтимо - ради себя Ириссэ держится, не давая волю чувствам, которые могут смести ее, сбить с ног и поставить на колени.
Уйти от Майтимо, спрятаться в своей комнате - почти спасение, потому что запасы спокойствия на сегодня исчерпали себя, уступив место усталости и глухой боли.

- Надо почаще тебе окно открывать, иначе точно мхом покроешься... - Аредель качает головой. - Мелочи жизни, кузен. Неосторожная вылазка за пределы лагеря, - эльдиэ дергает плечиком, позволяя платью сползти с него и обнажить повязку, еще стягивающую его. - Орки наглеют.
Девушка натянула платье обратно, встала и прошлась по комнате.
- Я сужу по себе. Совсем не холодно? - нолдиэ отчего-то смутилась, неловко заправила за ушко смоляную прядку. - А я замерзла. Можно я к тебе? - Ириссэ кивнула на кровать, точнее, на лежащее на ней одеяло. Со вторым можно было бы неплохо устроиться рядом с кузеном.
- Элу Тингол еще не в курсе Альквалондэ, но ситуация такова, что рассказать все же придется.