Однообразные и лишенные хоть какой-то выдумки оскорбления уже начинали утомлять Темного. Отсутствие воображения и чрезмерная прямолинейность мальчишек Феанора лишали разговор хоть какой-то остроты. Право, даже Хурин был более интересным собеседником, чем эти нолдор, которые, наверно, и слыхом не слыхивали тех виртуозных оборотов, которыми была так богата речь смертного. Скучно ведь, ей-Эру! Ну, хоть бы раз что-нибудь интересное придумали!
"Что ж, возможно, убивать их будет веселее, чем разговаривать с ними…"
Слегка напрягшись, он проследил за рукой нолдо, протянутой к Сильмарилу, а, когда тот все же коснулся камня, целое мгновение испытывал острое искушение вскочить, отшвырнуть его от себя и изувечить за подобную дерзость. Но, если бы он всегда поддавался эмоциям, он бы не завоевал почти весь Белерианд.
Чуть прикрыв глаза, он наблюдал из-под ресниц за лицом нолдо, испытывая злорадное удовольствие при виде короткой гримасы боли. О, эта боль ему была известна, даже слишком хорошо. Пусть и этот мальчишка испытает, каково это – касаться творения их отца. Один единственный раз, зато запомнит на всю жизнь. Не такую уж долгую, к слову.
Когда, в какой момент, все пошло не так, он, несмотря на внимательность, не понял, отмечая лишь, с безмерным удивлением, что рука Питьяфинэ отчего-то не чернеет, и не обугливается, как когда-то его собственные руки. Это слегка… настораживало и заставляло ощутимо нервничать. Но, несмотря на это, он все так же не двигался с места, теперь уже почти со страхом ожидая результата испытания. 
И, несмотря ни на что, все же оцепенел на целое мгновение увидев у себя перед глазами чистую, без ожогов руку нолдо, который тот протянул Темному с таким видом, будто, как минимум, выиграл у него поединок на Песнях Силы. Краем сознания, Мелькор отрешенно прикинул, понимает ли мальчишка, что находится менее, чем в одном шаге от чертогов Мандоса, но эта мысль мгновенно потонула в затопившей разум ярости.
Нет, он не собирался отдавать свое сокровище. Никогда, ни за какие крепости и земли! Камни были его, и любой, кто осмеливался протянуть к ним руку, должен был незамедлительно умереть! И уж точно его не остановит слово, которое он дал. Да что оно вообще значит, по сравнению с…
Неожиданно, воспоминание о данном слове охладило гнев. Точнее, даже не о нем, а о том, что именно он сказал феанорингам. О, да, он умел говорить, и умел давать клятвы так, чтобы никто и никогда не мог упрекнуть его в том, что он нарушил слово. Не упрекнут и теперь.
Бешеная овладевшая им ярость ни на миг не отразилась ни на лице, ни в глазах Темного. Казалось, он с искренним интересом разглядывает чистую, без ожогов руку нолдо, убеждаясь в том, что глаза его не обманывают. А, когда он, окончив осмотр, поднял, наконец-то, глаза на стоящего рядом эльфа, на губах его играла легкая, почти радостная улыбка.
- Я сказал свое слово.
Мелькор медленно поднялся с кресла, невольно, но с большим удовольствием продемонстрировав свое превосходство в росте, нависнув над эльфом, как черная скала.
- Слово одного из Валар не может быть нарушено. Ты выдержал испытание, Питьяфинвэ. Сделал то, что вам следовало сделать с самого начала – пришел и доказал свое право владеть камнями. А, раз так – возьми их и владей ими до тех пор, пока длань Эру простерта над вами и оберегает вас от скорби и смерти.
Так же медленно подняв руки, он, не торопясь, даже, пожалуй, слегка рисуясь, снял венец с камнями и, с самым торжественным выражением лица, возложил его на голову нолдо.
Нельзя сказать, что это далось ему легко, но он привык играть, и намеревался сыграть эту партию до конца.
"Я ведь не обещал, что я отдам вам камни НАВСЕГДА, верно?"

Питьо наблюдал за этой сценой не вставая с места. Брат схватил камень. Ну конечно. ожогов не было. Какие ожоги, если они - полноправные наследники создателя светоча? На что рассчитывал Моринготто, ему было непонятно. Солгать в очередной раз.
Ты выдержал испытание, Питьяфинвэ. Сделал то, что вам следовало сделать с самого начала – пришел и доказал свое право владеть камнями. А, раз так – возьми их и владей ими до тех пор, пока длань Эру простерта над вами и оберегает вас от скорби и смерти.
Это было понятно и просто. Он надеялся лишить их оберега в ближайшие полчаса и забрать камни обратно. Что ж, они умрут, не посрамив память отца и защищая его феа от вечной тьмы. Это их долг, их судьба, их призвание. Они были созданы для этого...
Его ход мыслей нарушил звон короны, что покатилась по каменному полу. Творения отца бились о плиты как ненужная игрушка.
- Я выдержал испытание. И тебе не удастся надеть на меня новые оковы. Здесь все знают цену твоему слову, Моринготто, - тихо, спокойно, даже без ненависти проговорил эльф. - Не трать свое красноречие понапрасну.
Тельво расширил глаза, молча смотря на виноватое лицо брата. Он конечно понимал, что камни их никто не отдаст. Он мог понять, что двигало братом - гордость, нежелание идти к тому. что суждено. Но... Но вот сейчас, то ли ради гордости, то ли из жажды жизни, то ли наперекор Морготу он, Питьо, предал память отца.
Взгляд серых глаз младшего потемнел. Это было самым жутким - отрекаться от отца. Отрекаться от судьбы, от себя самого. Ради... Ради секундного торжества, ради того, чтоб морально плюнуть в лицо Врагу. А ему-то что от этого? Он утрется и забудет. А они загонят себя в еще более черную паутину. Хватит. Один раз уже бросили вызов предначертанному. А теперь собираются свернуть с уже давно обозначенного кровью пути. У них нет выбора.
Он резко поднялся. Сильные пальцы сомкнулись на рукояти меча.
Он знал почти наверняка, что умрет, но это было неважно. Важно было одно - посмертие. Рванулся корпусом вперед. выхватывая меч. И почувствовал железную хватку на запястье. Нельо так и не дал полностью выдернуть меч из ножен.
Нельо видел и поступок шестого. Глупый, геройский и самоотверженный, не до конца мотивированный и непонятный. Видел и реакцию седьмого. А вот это было пострашнее. В глазах Тельво была ярость, та самая, что заставила отца выхватить меч в Альквалондэ. Та самая, что двигала ими в Дориате. Та самая, что превращала их в полуорков на поле боя. В глазах младшего клубилась тьма.
Это надо было остановить.
Смутно Нельо чувствовал, что главная опасность исходит не от Моргота, что Тьма - в их душах, и она похуже открытого противостояния с темным валой.
Младший кинулся к камням, и этого допускать было нельзя.
Стиснул запястье Тельво, дернул его руку назад. Боль должна его отрезвить.
Тельво дернулся молча и яростно, как попавший в капкан зверек.
-Думаю, на этом разговор окончен. Сделки не будет, мы уходим, - резко высказал Нельо и задвинул младшего за спину.
Выбираться придется с боем. Ну, впрочем, о другом даже думать было бесполезно. С самого начала.

[NIC]Маэглин[/NIC][STA]Наместник Гондолина[/STA][AVA]http://s3.uploads.ru/TruZH.jpg[/AVA]
Он ожидал всего, чего угодно. Всего. Но не того, что произошло. Наслушавшись и от матери, и от дяди, рассказов о страшной клятве, он голову был готов поставить в заклад, что дорогие дядюшки тут же вцепятся в предоставленную им возможность -а вместе с ней и  в Камни, как голодная блоха в жирную собаку.
Где он допустил ошибку в рассчетах-Маэглин так и не понял. Но дядюшка Питьо отшвырнул корону с презрением- словно ядовитую змею; венец покатился, звеня и грохоча, по полу, и замер-между Маэглином и Мелькором. Наместник нервно облизнул губы, опасаясь грозы, которая может грянуть в любую минуту и задеть своим крылом не Маэглина... Тот давным-давно смирился с мыслью о неминуемой кончине от рук Моргота.
Идриль и Эарендила.
Но тут вперед дернулся дядюшка Тэльво-и у Маэглина мимоходом мелькнула мысль... Смутная надежда. В том, что дорогие дядюшки просто-напросто перережут друг друга. Мелькнула-и тут же погасла, разбившись о выражение странной решимости, застывшее на лице старшего феаноринга. Что случилось? Почему они преступили Клятву?
Он нутром чувствовал волны ярости, исходящие от Темного Валы; той ярости, силы которой хватило бы разнести не только Гондолин-но и всю Арду впридачу. Страх за жену и пасынка придал ему силы; Маэглин поднял голову и взглянул в глаза Владыке-как не осмеливался смотреть никогда. Твердо. Жестко. Отрезвляюще.
"Остыньте, Повелитель"
Он почувствовал с облегчением, как буря миновала стороной. Улыбка проскользнула по тонким губам.
"Вы мудры, мой Повелитель"...
...Голос резкий, как удар хлыста-голос вкрадчивый, как мурлыканье кошки, разнесся в мертвой тишине по замершему залу:
- Слово одного из Валар тоже было сказано. Тот, кто один раз отказался от короны не может ей владеть. Маэглин, подойди.  Возьми венец. Надеюсь, твое царствование будет удачным, Владыка Ангбанда.
Он поднялся, шатаясь, и низко склонил голову. Маэглин-Владыка Ангбанда! Думал ли он когда-нибудь, осмеливался мечтать, что однажды услышит эти слова...
Маэглин-Владыка Ангбанда!
Из всех присутствующих в этом зале одному ему были безразличны два Камня, сияющие в железном венце; лишь один он ненавидел яркий, всепоглощающий свет, несущий жажду обладания любому, кто его увидит...
Любому. Но не ему, Маэглину.
Он ненавидел свет Камней. Ненавидел лютой ненавистью, ибо там, в Ангбанде, изнемогая под пытками, он видел в вечной тьме лишь его... Лишь его...
И вот ирония судьбы. Дивным Камням, оправленным, заточенным в холод металла, ныне надлежит возлечь на его, Маэглина, чело...
"На что ты надеешься, Мелькор, отдавая свою корону? На то, что пес, взращенный тобой, станет лизать вскормившую и обласкавшую его руку? Даст командовать собой, дергать за ниточки, словно марионетку?"
- Ты просчитался!-сказал он точно в полузабытье и  взглянул в глаза Вале.
Бывшему Вале.
Бывшему Повелителю Ангбанда.
На память пришел давешний разговор.
- Для меня эта корона-нечто большее, чем просто символ власти. Я слишком привязался к Сильмариллам; я отдал им чересчур много сил... Но тсс, мой милый Маэглин! Пусть это останется нашей маленькой тайной...
Стараясь скрыть волнение, Маэглин облизал губы. Корона развязала ему руки во многих отношениях. И... Будь, что будет.
Он связался  по осанвэ с одним из орков-своих доверенных лиц. Приказания, отданные им, отличались простотой и лаконичностью:
"Вели явиться в зал начальнику стражи. Пусть захватит с собой пять... Нет, десять воинов",-взгляд его, полный задумчивости, скользнул по фигуре Темного Валы. Даже лишенный своей силы, он даст фору многим...
Маэглин наклонился, поднимая железный венец. Подержал в руках некоторое время за обод, словно колеблясь. А затем, не испытывая ни малейшего сомнения, горделиво водрузил на эльфийское чело. 
- Для меня большая честь принимать эту корону из Ваших рук,-молвил он, едва сдерживая жестокую улыбку, прорывающуюся сквозь маску наигранного почтения.-Я клянусь, что даже надев её, буду служивать Вам с той верой и преданностью, которую Вы заслуживаете...
Он прислушался. В мертвенной тишине явственно зазвучали тяжелые шаги. Узкая дверь распахнулась- и на пороге появился начальник стражи в окружении десяти воинов; все одиннадцать вошли; запор за ними лязгнул.
- Слишком много отдали сил короне и Сильмариллам, мой повелитель? - пробормотал Наместник лихорадочно, словно в забытье.-Вот сейчас мы и проверим, как много...
- Вы давали клятву служить Трону и Короне Севера,-сказал Маэглин звенящим голосом, обращаясь к начальнику стражи.-Нынче Корона принадлежит мне,  и я - ваш Повелитель! А потому-взять его!-указующий перст уткнулся в грудь Мелькора.-Заковать в цепи и бросить в самую глубокую темницу Гондолина! Позже я решу его участь!

Тэльво было не до дележа ангбандской короны. Мир рушился. Он так хотел быть похожим на отца, так хотел доказать, что они хоть чего-то стоят.
Куруфинвэ... Он умер ради камней. Он всегда хотел быть полезным для отца. Он жил этой идеей.
Туркафинвэ, Охотник. Третий брат, которого он вечно разыгрывал... Он сложил свою голову в Дориате. Они все шли предначертанным путем. Они ушли. Остались четверо. И сейчас предать память отца и братьев они не имели права.
он поднял темный взгляд на брата и выплюнул грязное оскорбление.
Майтимо стиснул его руку сильнее, до синяков.
Кано за все это время не произнес ни слова. Молча стоял и смотрел на братьев. на племянника, на Моринготто.
- Ваше право, Майтимо. Слово принцев нолдор было сказано, и его не отменить, не так ли?
- Слово одного из Валар тоже было сказано. Тот, кто один раз отказался от короны не может ей владеть. Маэглин, подойди.  Возьми венец. Надеюсь, твое царствование будет удачным, Владыка Ангбанда.
- Для меня большая честь принимать эту корону из Ваших рук. Я клянусь, что даже надев её, буду служивать Вам с той верой и преданностью, которую Вы заслуживаете...
- Вы давали клятву служить Трону и Короне Севера. Нынче Корона принадлежит мне,  и я - ваш Повелитель! А потому-взять его! Позже я решу его участь!
Тэльво зарычал по-звериному, приподняв верхнюю губу и оскалив зубы.
Майтимо встряхнул близнеца. Это почти звериное рычание, вырывающееся из горла близнеца, пугало больше всего.
Кано отступил за спину Нельо и вскинул меч.
Нельо сжал рукоять своего меча. Блеснула сталь. Нельо бросил взгляд на дверь - бежать было некуда. Что ж...

[NIC]Маэглин[/NIC][STA]Наместник Гондолина[/STA][AVA]http://s3.uploads.ru/TruZH.jpg[/AVA]
На миг, на какой-то страшный миг он заколебался; сомнение в адекватности понимания ситуации и правильности принятого решения схватило его за глотку холодной, костенеющей рукой, едва лишь Маэглин поймал на себя полный глубочайшей ненависти взгляд Мелькора. Ужас от того, что наместник неправильно истолковал сказанные давеча с доверительной улыбкой слова оказался тем более силен, что Маэглин за три года нелегкого служения сумел в достаточной степени изучить нрав своего ужасного повелителя-и не мог не осознавать, что первый удар Моргот нанесет не по нему... А тому, кто столь дороги Маэглину.
Идриль и Эарендилу.
Все тот же ужас удержал его от того, чтобы прямо здесь, на глазах у десятка свидетелей, не броситься в ноги Морготу, не завыть, не заголосить, вымаливая прощение. На мгновение он закрыл глаза, страшась неизбежного, а когда открыл-Мелькор уже устало протягивал руки начальнику стражи.
На самом пороге зала Мелькор обернулся... Взгляд, посланный им Наместнику, подействовал на Маэглина, как ушат холодной воды. Решение принято. И будь что будет.
Пару секунд после того, как дверь захлопнулась, он стоял соляным столбом, а затем...  Затем сорвал с головы корону и отшвырнул ее, что ядовитую змею. С глухим стуком символ Ангбандской власти покатился по полу-и замер. И как замер-симптоматично. У ног одного из рыжих дядюшек-близняшек... Как бишь его там. Тэлуфинвэ?
- Великий Эру, как хорошо... - пробормотал Маэглин, вытирая вспотевший лоб и падая в кресло, обессиленный.-Как будто гору с плеч скинул... Да что гору-горный хребет... Возьмите корону, дядя Нельо, дядя Кано, дядя Питьо и дядяТэльво,-просто сказал он, обводя глазами дорогих родственничков.-Возьмите и... если не желаете камней-отвезите в Аман. Отдайте Владыкам. Там ему самое место! Отдайте и скажите... Скажите вот еще что. Власти Моргота в Средиземье пришел конец. Обуянный страстью к Сильмариллам, он вложил в этот венец больше, чем полагал сам. Вся его сила перешла в железную корону, вся его жизнь. И теперь Врагу Мира конец. Уж я-то позабочусь об этом. Пусть приезжают, забирают власть над Ангбандом... Мне он не нужен, как не нужна и сама власть. Слишком много горестей проклятая черная крепость принесла свободным народам Арды.
Отвезите венец... И если сможете-вымолите прощения для меня!
Он тяжело поднялся вновь-и рухнул на колени, не разбирая перед кем, закрыв лицо руками; плечи его сотрясались, а изо рта вырывались звуки, похожие на истерический смех или на плач, а станется-и не то, и на другое вместе.

Младший его не услышал. Просто не услышал и все. А ведь прежде им даже осанве было не нужно, чтобы понимать друг друга... Но брат не хотел слышать. От слов Телуфинве, яростных и жестоких, Амбарто вздрогнул, как от удара и отступил на полшага. Больно было так, словно часть его отрезали тупым ножом.
Уверенность в том, что происходящее ему пригрезилось, на время избавила Питьяфинве от тяжелых и болезненных переживаний. Ровно до того момента, пока Моринготто не  поднялся со своего места навстречу переминающейся в нерешительности страже. Поток Силы был слишком настоящим, чтобы быть сном. Никаких эмоций Амбарто не испытывал, наблюдая за удаляющимся Морготом и последовавшей за этим событием сцены, больше напоминающей истерику. Видимо на какое-то время способность нолдо переживать была исчерпана. Слишком большое душевное напряжение последних минут сказывалось. Однако способности трезво мыслить эльф не утратил. И сейчас пытался понять цели и мотивы поступков Бауглира и наместника.
- ...Скажите вот еще что. Власти Моргота в Средиземье пришел конец. Обуянный страстью к Сильмариллам, он вложил в этот венец больше, чем полагал сам. Вся его сила перешла в железную корону, вся его жизнь. И теперь Врагу Мира конец. Уж я-то позабочусь об этом. Пусть приезжают, забирают власть над Ангбандом... Мне он не нужен, как не нужна и сама власть. Слишком много горестей проклятая черная крепость принесла свободным народам Арды.
Отвезите венец... И если сможете-вымолите прощения для меня!
Амбарто смотрел на Маэглина из-под полуопущенных ресниц. И думал о том, что вот она, возможность, которую он так ждал все это время. Весь этот день он мечтал о том, что они смогут покарать предателя. Смыть позор с рода Финве. Предатель, добровольный раб Моргота, а теперь еще и правитель Ангбанда... Губы Феаноринга  скривились в презрительной усмешке. Нет, он не считал, что Маэглин - лжет сейчас. Мальчишка и правда верил в то, о чем говорил. Только вот зря, ой зря он это делал... Моргот не отдал бы никому свою корону, если бы хоть на миг допускал, что вместе с ней утратит власть. Значит, это какая-то очередная его игра. С непонятными целями и правилами. То, что Маэглин говорил о короне, было правдой. Питьо успел почувствовать Силу и Тьму, исходящие от железного венца, пока держал его в руках. Именно поэтому он и не принял короны...
Питьяфинве шагнул к наместнику и опустился рядом с ним на колено. Протянул было руку и обнаружил, что все еще держит кинжал. Мысленно ругнувшись, убрал оружие в ножны и, положив руку на плечо племяннику, тихо проговорил:
- Поехали с нами. Здесь оставаться нельзя.
Желание убить Маэглина куда-то пропало. Был ли тому причиной Сильмарилл или что-то еще, но сейчас мальчишка вызывал только жалость. В конце концов, они и сами предатели. Пусть Маэглина судят Турукано и Намо Мандос.
-Почему?
Питьо обернулся, взглянул на Менестреля. Да, его тоже волновал этот вопрос. Но выяснять его он предпочел бы подальше от Гондолина.
-Потому что нас в очередной раз разыгрывают. Потому что он - марионетка Моринготто. Потому что мы играем в этой дурацкой мистерии без нашего на то согласия. Потому что... Потому что мы сейчас теряем драгоценное время. Да пусти же!
На Тельво нолдо посмотреть не решился. Боялся снова натолкнуться на презрительный, ненавидящий взгляд. Но в том, что они теряют время, младший был прав.

-Нельо, отпусти, пожалуйста.
Майтимо недоверчиво взглянул на младшего, опасаясь, как бы тот снова не рванул делать глупости. Но все же хватку чуть ослабил. Молча смотрел на происходящее и думал. Нужно было принимать решение и делать это быстро.
Выкрик Телуфинве заставил его решиться, наконец. Он выпустил руку Амбарусса, подхватил с пола венец и быстро завернул его в полу плаща.
- Уходим. - Коротко бросил он, шагнув к выходу и увлекая за собой обоих братьев. - Питьо! Идем. - Обернувшись.
Если Маэглин решит уйти с ними - он возражать не будет. Но ждать, пока племянник решится он тоже не намерен.

Если бы не серьезность ситуации, он порядком бы развлекся при виде ошарашенных лиц всех, кто встречался им по пути, а еще больше, при виде откровенного ужаса, с которым на него посматривали стражники, которым, теоретически, полагалось выглядеть грозно и внушать пленнику панику. Пока они внушали только какую-то брезгливую жалость. Или, скорее, насмешку. Возможно, Темный бы даже посмеялся вслух, если бы не весьма неприятные мысли, которые его обуревали.
Самым неприятным было, разумеется, то, что каждый шаг отдалял его от камней, которые, как ему казалось (или это был всего лишь бред воспаленного воображения), звали его сквозь стены. Огромных усилий ему стоило сдержаться, и относительно спокойно идти вперед, а не попытаться вернуться в зал. Пожалуй, если бы не легко прогнозируемые последствия, он бы даже попытался. Но, вы, он в достаточной мере представлял себе финал такой глупости, и поэтому мог только кипеть от сдерживаемого бешенства при мысли, что, вот сейчас, возможно, чья-то рука касается его сокровища. И планировать месть, разумеется.
Затянувшаяся прогулка по коридорам замка закончилась в темнице, куда его не втолкнули, как вроде бы полагалось, но ввели даже с некоторой почтительностью, объяснявшейся, скорее всего, страхом. Кинув мимолетный взгляд на скудную обстановку, Мелькор ухмыльнулся, вызвав этим новый приступ трясучки у стражи. Это его слегка позабавило. Что ни говори, приятно, когда есть возможность хоть кому-то внушить страх.
"Что ж, возможно, еще не все потеряно. Мы еще посмотрим, кто кого. Проверим…"
Глядя, как стража торопливо покидает темницу, Темный вторично ухмыльнулся. Нет, отпустить их просто так, он не мог. Нужно ведь и ему получить удовольствие… напоследок.  Раз уж он оказался в таком незавидном положении и не мог пока влиять на ситуацию.
- Стоять! – в голосе Моргота прозвучали привычная властность и угроза, приморозившие людей к полу надежнее, чем это могли бы сделать льды Хэлкараксэ. На губах Темного проступила привычно-паскудная усмешка. – Владыка Ангбанда приказал заковать меня в кандалы. Или вы осмелитесь нарушить приказ?
Паника, которой буквально плеснуло во все стороны, доставила ему невероятное удовольствие. Настолько, что даже процесс заковывания он перенес стоически, наслаждаясь тем, как под его тяжелым взглядом руки у его тюремщиков тряслись, а инструменты падали. Дождавшись, когда перепуганные люди, наконец, закончат, он, с очень задумчивым видом тряхнул оковами, словно проверяя их на прочность, и, насладившись выражением ужаса, с которым стражники следили за ним (видимо ожидая, что он порвет цепи, как простые нитки), снова обратился к людям.
- Передайте Владыке Ангбанда мое последнее желание, - голос Темного был спокоен, почти безмятежен, - Я хочу умереть под открытым небом, на главной площади Гондолина.
Начальник стражи, часто-часто закивав, попятился, торопясь покинуть темницу, и, к  немалому удовольствию Мелькора, приостановившись на пороге, отвесил весьма почтительный поклон. Тяжелая дверь с громким стуком затворилась, заскрежетавший замок отгородил Темного от остального замка. Ухмыльнувшись еще раз, он опустился на топчан. Пока оставалось только ждать.

В Гондолине живут множество верных свергнутому тирану созданий, которые могут в любой момент поднять мятеж.
Тэльво не покидало ощущение того, что он - марионетка.
-Неубедительно как-то тиран свергнут, - шепнул эльф Кано.
Певца же мучил только один вопрос - заодно или нет. Если заодно - надо удирать подальше. Если Маэглин и впрямь взбунтовался - тогда... его надо спасать.
Вы-вы сами, ваша дружина-выступают символом грядущего освобождения. Одно ваше присутствие поможет сдержать мятежников. Останьтесь... Хотя бы до казни.
-Какая к балрогам дружина, - хмуро подумал Тэльво, - если эти попрут на нас со всех сторон - не выстоим.
Вслух же произнес жестко:
-А о чем ты думал, когда город сдавал этим тварям? И что ж ты нас своей жене не представил? Сейчас самое время для того, чтоб их разбудить, пока мы продираемся к выходу.
Если еще получится добраться хотя бы до ворот проклятого города.
Он испытывал отчаянное омерзение. И чем дольше он находился рядом с новоявленным владыкой Тьмы, тем гаже становилось на душе. Словно это... существо было его отражением в кривом зеркале. Неестественная забота о родных, предательство, мифические цели...
- По-моему, надо уходить, - негромко проговорил он, обращаясь к старшему.
- Мы уходим, - кивнул он в ответ на слова младшего. - Сейчас.
Тэльво удовлетворенно улыбнулся уголками губ.
-Пойдешь с нами.
Улыбка сползла с лица младшего так же быстро, как и появилась.
"Этого только не хватало..."

Амбарто видел, как потемнел взгляд племянника от слов Тельво. Исчезли и смирение и раскаяние - да и были ли они? - теперь в глазах сына Ириссэ плескалась ненависть пополам с завистью и страхом. Как он там говорил в своей проникновенной речи? "Мне он не нужен, как не нужна сама власть." Ой ли, дорогой племянничек... Феаноринг не был уверен в том, какие чувства двигали сыном Эола, но подозревал, что немалое место там занимала элементарная зависть или еще что-нибудь, столь же "возвышенное". Питьо уже начал жалеть о том, что позвал родственничка с собой, но слово было сказано.
И тут Маэглин сообщил новости о состоянии их воинов. Жалость к родственничку, жалобно пискнув, прихлопнулась гневом. Вряд ли он рассчитывает на то, что Феаноринги поверят в байку про упившихся верных. Не стали бы опытные воины напиваться, находясь, по-сути, на вражеской земле, где в любой момент возможен бой. Значит, либо их опоили, либо и вовсе убили.
Питьяфинве обнаружил, что держит племянника одной рукой за горло, а во второй уже сжимает кинжал. И чего проще - всадить его в горло этой падали? На его руках столько крови - во век не отмыть. Так что эльфом больше - эльфом меньше...

Майтимо просто не успел - младший был ближе к Маэглину, потому и оказался рядом с ним раньше. Чувства Питьо Русандол прекрасно понимал ибо сам испытывал что-то очень близкое. Но мыслить трезво от этого он не разучился. Смерть наместника сейчас станет им окончательным приговором. Какую-бы игру не вел племянник, выиграть они ее могут только оставив его в живых.
- Питьо, стой! - Старший перехватил руку Амбарто, взял кинжал и приставил к горлу Маэглина. - Вели прийти сюда жене и сыну, - приказал он, глядя жестко и холодно в глаза наместнику.