Мысли Берена текли спокойно, ровно. Думал он... много о чем. Единственное, о чем не думал - это об окружающей его реальности. Нечего о ней думать. Все равно ничего хорошего в голову не придет. Когда в коридоре раздались шаги, адан мягко привстал и обернулся к Финроду. Но эльф как раз в этот момент сорвался в беспамятство. Заниматься этим было некогда - в замке поворачивался ключ. Смертный бесшумной тенью скользнул к выходу и затаился.
Вошедший первым орк ничего понять не успел. Просто получил зубодробительный удар в челюсть и быстро-быстро лег отдыхать на пол. Второй, споткнувшись о первого, полетел прямо в нежные объятия смертного, который и выразил всю радость от встречи тем, что, не долго думая, свернул тварюшке шею. Третий успел ошарашенно хлопнуть глазами - один раз. А потом... почему-то решил напасть на Берена. Ох, это он зря. Когда третье тело живописно украсило пол камеры, адан рванулся к двери. Орков больше не было и человек ощутил что-то сродни обиды за весь род людской. Неужели темные так низко ценят людей, что считают, будто три орочьих молокососа могут справиться с воином? А, нет. Не три и не орочьих. Четвертым был... кажется, человек. Он замер в дверном проеме, обозревая натюрморт из орков. Чтобы оказаться на расстоянии удара, Берену нужно было обойти небольшую кучку из двух трупов. Доли секунды. Но тратить их смертный не стал. Он вскинул руку и плеть, которую он успел вырвать у одного из нападавших, обвилась вокруг шеи темного. Рвануть на себя, придушить, уронить на пол, добить... ничего этого адан сделать не успел. Внезапно перехватило горло, словно это его сжимала удавка. Смертный захрипел, перед глазами заплясала туча разноцветных мошек и плеть выскользнула из разом ослабшей руки...
Последнее, что успел увидеть Берен - как выносили из камеры бесчувственного эльфа. А потом все потонуло в темноте.

Из-под полуприкрытых век, не выбиваясь, при этом, из образа плюхнувшегося в обморок эльфа, Саурон с интересом наблюдал за происходящим. Порчу ценных орочьих кадров он воспринял на удивление спокойно: не смогли справиться с одним несчастным аданом-туда вам и дорога! А вот работу майа оценил на отлично. И не просто на отлично-а на отлично с плюсом. Берен рухнул, как подкошенный... Хотя и сопротивлялся... Долго сопротивлялся... Долго для человека, разумеется; любой остроухий протянул бы в разы дольше.
Начальник стражи склонился над аданом, проверил веки. "В обмороке!"-коротко сказал он, и Саурон, вынесенный из камеры секунд за пятнадцать до этого,  распрямился, не таясь.Подошел к распростертому Берену, пнул носком сапога.
- В пыточную его,-велел повелитель Тол-ин-Гаурхота холодно.-Главное я узнал-а второстепенное узнаю, чуть погодя. Я приду не позднее, чем через час,-обратился Саурон к начальнику стражи.-Проследи, чтобы все было приготовлено к моему приходу.
Сам он направился к покоям, где поместили золотоволосого эльфа...
На то, чтобы добраться до опочивальни, вышибить заклинанием секретную дверь и выматерить от души неразумных слуг-у Саурона ушло пять минут, если не меньше. Попытка ментально нащупать беглеца успехом не увенчалась. И не оттого, что Саурон не был силен в ментальных чарах: эльф тоже был в них мастак.
Ничего не оставалось иного, как отдать приказ об усилении патрулей в Тол-ин-Гаурхоте. Саурон пообещал немыслимую награду тому, кто поймает эльфа и доставит его живым к  Саурону-и орки вмиг воодушевились. "Но недооценивайте противника!"-строго велел Саурон. Орки кивали, прельщенные великой наградой, и вряд ли слышали то, что им говорят. Саурон скрипел зубами-но делать было нечего. Какие есть кадры...
Раздав всем ЦУ и справившись о здоровье раненого заместителя (новости были хорошие: тот уже пришел в себя), Саурон вышел из разгромленных покоев и направился вниз, в подземелья...

Берен
И почему некоторые недолюбливают темноту? Совершенно зря. По крайней мере сейчас Берен считал именно так. Выныривать из мягкой, обволакивающей тьмы беспамятства на свет ему совсем не хотелось. Однако, было стойкое ощущение, что его желание в данном случае не особо кого-то интересует. Сознание возвращалось неспешно. Способность соображать - и того медленней. Откуда-то из дальней дали донесся чей-то жалобный стон. Человеку потребовалось секунды три, чтобы понять, что это он и стонет. Скорее всего, от невыносимой боли в левой руке, которая почему-то была вывернута и задрана куда-то вверх. Правая была в той же позиции, но неудобств причиняла в разы меньше. Последние события заволакивал густой туман, но все же он потихоньку рассеивался. Первым делом - как только начал мало-мальски что-то соображать - прекратил стонать. Вторым - приказал себе не обращать внимания на боль. Отправиться к предкам, как он рассчитывал, не вышло. И это не означало ничего хорошего. И, в то же время, ничего не значило. Потому что он и так умер. Уже давно. В тот день, когда решил остаться с отцом, вместо того, чтобы покинуть Дортонион вместе с матерью и своим народом. То же, что произойдет сейчас... будет ОЧЕНЬ неприятно... но это ничего не значит.
Когда адан поднял голову и огляделся, его взгляд был уже совершенно осмыслен и спокоен. Он отметил несколько кровавых лужиц на полу, так же, как отсутствие орочьих трупов. А затем вперил взгляд в присутствующего здесь высокого мужчину. И узнал его сразу, хоть и видеть довелось лишь однажды. Узнал и оскалился  жутковатой улыбкой.
- Что, уже и прибраться успели? Извините, леди, но гость из меня беспокойный, - хрипло усмехнулся Берен, сплевывая на пол кровавый сгусток.

Тху делал безучастный вид. Ну и тьма с ним. Берен совсем не горел желанием с ним общаться. И тратить силы попусту не собирался. Конечно, он еще скажет этому падальщику все, что думает о нем, его учителе и их близких отношениях. Но попозже, когда обстановка будет располагать, что называется. А пока смертный старался собраться с силами, насколько это возможно при том, что левая рука, а за ней и все тело, от малейшего движения вспыхивала болью. Но эта черная тварь раньше облезет, как паршивая шавка, прежде, чем Берен покажет свой страх. Смертный зубами вцепился в ненависть, гордость и верность королю. Он прекрасно понимал, что это - только начало. Что в покое его не оставят долго. Возможно - очень долго. "Ничего, все равно загнусь быстро. Не эльф ведь". Утешение было то еще, но какое уж есть. На память пришел Горлим... очень вовремя, как говорится. "Не верь. Ничему не верь - ни обещаниям, ни угрозам" - напомнил себе адан.
Дверь распахнулась, смертный поднял равнодушный взгляд, осмотрел "гостя" и снова опустил голову, словно ему совершенно неинтересен был этот выкормыш Тху. Да собственно, так оно и было. Грязные пряди упали на лицо, скрывая его от всех заинтересованных и не очень.
- А, Астфальд... Вовремя, очень вовремя. Ты нужен мне, чтобы отвезти письмо в Нарготронд. Принцу Ородрету. Письмо, извещающее о пленении его возлюбленного брата-короля Финрода...
Плечи Берена слегка дернулись и он поднял голову, явив миру язвительную усмешку.
- А заодно семерых братьев Феанорингов и Манве Сулимо в придачу - как будто ни к кому не обращаясь проговорил адан, сам удивившись тому, как ровно прозвучал его голос. - Лорда Ородрета, наверняка, позабавят пьяные грезы морготовых шавок.
И, снова коротко хохотнув, уронил голову на грудь. "Не верь. Не верь". Это спектакль, наверняка. Никто не отдает таких распоряжений из пыточных. Ясно же, что сцена разыграна нарочно для него. Зато Берен теперь доподлинно знает, что о нарготрондских событиях Саурон не осведомлен. Иначе он не назвал бы Ородрета принцем.

К тому, что пленник обозвал его Морготовой шавкой, Саурон отнесся довольно равнодушно. За все  то время, что он прошлялся по пыточным, он мог бы назвать всего пару дней в общей совокупности, когда не слышал оскорблений в свой адрес. Кстати,  "морготова шавка" в перечень вышеупомянутых оскорблений, по понятиям Гортхаура, и не входила вовсе. Он любил псов всех видов, а вместе с ними и волков, и волколаков. Назови бы его кто даже щенком-не обиделся.
А вот реакция Берена на его слова Саурона... Разочаровала. Только язвительная усмешка была ему ответом-и потуги на оскорбление. Ни страха разоблачения. Ни ужаса и безысходности, которые Саурон так привык видеть на лицах пленных. То ли умел владеть собой (и это было ой как на руку Саурону), либо... Либо владыка Тол-ин-Гаурхота ошибся-и перед ним пел отнюдь не король Финрод (а вот это Саурону было ой как не на руку...)
Сделав вид, будто не услышал слов стреноженного пленника, Саурон обратился к гонцу:
- Слушай меня, Астфальд. Ты отвезешь письмо... Впрочем нет,-Саурон тряхнул головой.-Передашь на словах. Лично. Принцу Ородрету. Приглашение приехать на переговоры относительно судьбы некоего эльфа, ПОХОЖЕГО НА ЕГО БРАТА ФИНРОДА. Именно так. Выделишь интонацией, с почтительной улыбкой, глядя в пол. И добавишь, что, мол, эльф, похожий на короля Финрода, был обнаружен близ Тол-ин-Гаурхота в компании человека...-Саурон поднял голову и впился глазами в лицо адана, даже не силясь скрыть торжествующей улыбки.-В компании человека, похожего на некоего Берена, сына Барахира. Место переговоров... -и Саурон передал информацию гонцу мысленно, опасаясь... Хотя чего опасаться в собственной крепости? Но осторожность - превыше всего. Тем более,  рядом с таким пленным...
- И передашь Ородрету, что если на третий день, считая с сегодняшнего, он не появится в условленном месте, на четвертый он получит в подарок голову эльфа, безумно похожего на его брата. Пусть служит напоминанием о дорогом родственничке. Пока все понятно?
Астфальд поклонился. Ему не впервой было осуществлять подобные миссии. Но он слыл дипломатом-а сейчас ему предлагали роль простого посла. Саурон видел, что Астфальд недоумевает...
- Но не спеши вести разговоры с тем, кого ты почитаешь королем, мой милый Астфальд,-продолжил Саурон, и с удовлетворением заметил, как лицо Астфальда озарила понимающая усмешка.-В Нарготронде у власти две партии. Одна-возглавляемая принцем Ородретом. Вторая-гостящими у него феанорингами. Келегорм и Куруфин. По слухам, эта парочка имеет сильное влияние при дворе. Едва ли не всю охрану держит в кулаке. Поэтому я и не даю тебе письма. Еще неизвестно, к кому ты попадешь. Если тебя встретит одинокий блондин-велика будет вероятность, что ты действительно говоришь с Ородретом. Если же рядом с блондином будет находиться брюнет-больше шансов на то, что ты видишь перед собой феанорингов. Их ты тоже пригласишь на переговоры и по тому же поводу. Но-если они не приедут на третий день-некто, похожий на короля Финрода, будет с почетом и охранной грамотой препровожден в Нарготронд и посажен на свой исконный трон. Ты все понял? Ступай.
Он проводил гонца задумчивым взглядом, дождался, пока захлопнется дверь... Встал. Подошел к пленнику почти вплотную-всего лишь шаг, и их тела соприкоснутся-и сказал, ласково, почти нежно проведя рукой по изувеченной щеке:
- Теперь ты...

Берен
Вид Берена, безучастный и тупой был лишь игрой. Конечно, смертный не был настолько уверен в своих талантах лицедея, чтобы быть уверенным в способности обвести вокруг пальца Саурона. Но почему бы не попробовать? К тому же... Тху, наверняка, очень желал бы увидеть его сломленным. А в то, о чем мечтаешь, так легко поверить... может быть, Саурона перехитрит сам Саурон?
Майа тем временем совершал малопонятные для смертного передвижения по камере. Вернее, не по камере даже, а вокруг своей оси. "Может, забылся и решил погоняться за своим хвостом?" - проскочила в голове смертного насмешливая и, как почти все у Берена, очень уместная в данных обстоятельствах мысль. Кажется, отсутствие хвоста не сильно расстроило темного. Во всяком случае, когда он снова повернулся к смертному лицом, то выглядел вполне себе радостно. И разразился длинной тирадой, которую Берен, наверное, оценил бы чуть иначе, находись он немного в ином положении. Но и сейчас его разум отзывался на услышанное... в своеобразной береновской манере.
- Я рад приветствовать тебя в своих владениях, Берен. Сколько бы ты крови не пролил моим слугам и мне...
"О, да! И чем больше крови я пролил, тем радостнее тебе меня здесь приветствовать!"
- ...Достойных противников приятно  видеть лицом к лицу, и принимать с почетом тоже...
"Интересно, откуда ты можешь об этом знать, Вонючка?"
- ...Что же ты не назвался сразу-как назвался нам некоторое время спустя король Финрод-и был принят с почестями, подобающими его роду?
"Ой, как интересно... хоть бы запоминал, что и когда врешь..."
- ...Я ценю твои храбрость и героизм, Берен, и мне действительно неприятно видеть тебя в том положении, в котором ты очутился сейчас.
"Верю. Правда верю. Не похоже? Какая жалость!"
Судя по тому, что его еще не отправили в Ангбанд, об их с Финродом целях темный не знал... и не узнает. Берен раньше себе язык откусит, чем скажет хоть слово. А сам Тху сроду не догадается. Он умный. Слишком умный. Подобная героическая ахинея просто не придет ему в голову. Таких, как они, идиотов в Белерианде больше нет... Но наверняка майа попытается его купить. Интересно, когда и чем? Судя по прелюдии - сейчас и за дешево. И точно...
- ...Зная твою неистовую натуру, я боюсь обращаться к тебе с подобным предложением... Но все же попробую. Ты ранен, Берен. Ты тяжело ранен. Я чувствую, как боль сжигает тебя изнутри. Разреши моим слугам залечить твои раны, дай слово, что не причинишь им вреда. Тебя накормят той же едой, что кормят меня; напоят тем же виом. Ты отдохнешь и наберешься сил, не предпринимая ни малейшей попытки к побегу, а потом... Потом мы поговорим. Поговорим на равным. Не как пленник и господин, но как хозяин и гость. Тогда ты можешь высказать мне старые обиды. Схватиться за меч... Я отвечу тебе-буде так пожелаешь. Нет резона в том, чтобы сдохнуть в темном подвале. Есть резон в том, чтобы выжить... И отомстить.
- Я не ем мертвечины, Тху. - Чуть хрипловато, но, в общем-то, вполне бодро отозвался адан, заставляя себя забыть о боли в руке. - И моим господином ты можешь быть только в своих пьяных грезах. Так что иди ты...
Далее следовало подробное описание маршрута и конечного пункта назначения.

- Меня вполне устраивает слово "Тху", Тху, - отозвался Берен.
Проклятье! Оставаться спокойным было все труднее. Духом адан пока был крепок, а тело подводило. От боли временами темнело в глазах. Что-то с этим нужно делать, пока он не начал болтать лишнего просто в полубреду. Сейчас Берен очень жалел, что он не эльф.
- Я не ждал от тебя иного ответа на мой вопрос. Ты слишком горд, сын Барахира. И все же, позволь мне помочь тебе. Не из жалости  - из уважения к такому гордому человеку. Я не очень умелый лекарь-но кое-какие целебные заклинания знаю.
Внимание смертного сейчас занимал вовсе не Саурон. Он был занят тем, чтобы собрать себя в одну точку, сопротивляться боли и бреду. Вообще телодвижения Тху он заметил только тогда, когда почувствовал его прикосновение. Что он задумал? Хочет залезть к нему в голову?! Говорили, что Саурон это может... но эльфы говорили, что через нежелание пробиться невозможно. Сознание смертного сейчас превратилось в одно единственное "Нет!". Берен непроизвольно дернулся, стремясь отстраниться от майа. От этого движения прокатилась новая волна боли, гася сознание смертного. А может - не она... может это от того, что делал Тху...

Саурон с удовлетворением смотрел, как, повинуясь его чарам, человек засыпает-точнее входит в трансовое состояние, в которое Повелитель Тол-ин-Гаурхота любил вводить пленников, зная, что может получить неплохие дивиденды. На первых порах все получалось без осечки-до тех пор, пока эльфы, а вслед за ними и люди не узнали, чем им грозит пребывание в Темной крепости и сон под недреманным оком коменданта. Даже люди - из тех, что посильнее-научились блокировать свое сознание... И Саурон был искренне рад, что таких вот "посильнее" попадалось ему на пути все меньше...
Саурон отдал короткий приказ-и Берена сняли, разложив затем на столе. И пока маститые лекари врачевали его тело-Саурон исследовал его дух...
Результаты исследований майа не порадовали. Ну вот совсем. Непробиваемый. Твердолобый фанатик, умудрявшийся даже в состоянии зачарованного сна блюсти свое сознание. Побившись с четверть часа, Саурон плюнул и оставил попытки. Что же, ты сам выбрал свою судьбу, Берен...
Руку адану вправили и перелом запели-не совсем умело, спеша-но того, что молчаливая тварь сдохнет в ближайшее время от болевого шока можно было не опасаться.
Саурон дождался, пока Берена вернули в прежнее состояние-и лишь тогда снял чары. Дождавшись, когда пленный придет в себя, он сказал-все так же стоя  на расстоянии вытянутой руки и все также пристально смотря в глаза противнику:
- Что же, Берен. Я предлагал тебе-ты отказался. Я глубоко уважаю тебя, как врага и знаю, что уговаривать таких сильных и мужественных людей (он явственно сделал акцент на слове "мужественный", давая понять, тем самым, что рассматривает собеседника как достойного противника)... таких сильных и мужественных людей как ты-бесполезно-это лишь унижает их достоинство.
Поэтому, я полагаю, чем быстрее мы завершим наше с тобой общение, тем приятнее будет нам обоим. Но понимаешь ли,-Саурон развел руками.-Негоже прощаться с такими сильными и мужественными людьми (все те же прилагательные, только акцент сделан на первое слово) быстро. Надо почувствовать всю горечь расставания... И сожаления от упущенных возможностей... Верно ведь?
Он кивнул головой палачу, и тот принялся разводить огонь в устрашающего вида жаровне-немало удивленный таким приказом Владыки. Оба знали, что первым правилом искусства пытки являлся постепенный переход от боли меньшей к боли большей-а каленое железо по степени воздействия стояло если не конце, то уже ближе к нему в списке интенсивности болевого воздействия. Но Саурон преследовал сейчас совсем другие цели. В качестве источника информации человек не представлял для него интереса в силу своего ослиного упрямства. В качестве объекта для долгих развлечений-тоже, на сей раз в силу более низкой физической выносливости. К тому же, хорошая пытка требовала долгого времени-а вот его-то у Саурона сейчас и не было... Следовало только выпустить пар в кратчайшие сроки-а для этого железо подходило как нельзя более кстати.
Он хотел было подать следующий знак-приступать - но тут в его сознание вломилось осанвэ Куалмэ. Итак, его нашли. Или подобрались так близко, что найдут вот-вот. Хорошо...
Но вот последняя фраза докладчика заставила его... Не содрогнуться, но сглотнуть. Письмо Мелькору... Что еще придумал этот безумный эльф?
"Что там написано?"-рявкнул он.

Казалось, он только закрыл и открыл глаза... Правда, после того, как открыл, несколько мгновений пытался сообразить - где он находится. Вспомнил... стиснул зубы, собрался. По сравнению с тем, что было прежде, боль была почти никакой. Видимо, залечили руку чарами. Это принесло некоторое облегчение... и, в то же время, злило. Быть обязанным хоть в чем-то этой твари и ее приспешником казалось отвратительным. Дышал тяжело, мышцы мелко подрагивали... кажется, штопанье его тела было не единственным занятием темных, пока он валялся полутрупом. Правда об этом можно было только строить догадки - Берен ничего не помнил.
А темный разливался соловьем - да не обидится на такое сравнение Вана.
- Можно, я не буду плакать от умиления? - ехидно поинтересовался смертный. - А если хочешь, чтобы я сожалел об упущенных возможностях - вели кому-нибудь из своих прихвостней оторвать тебе голову у меня на глазах. Ты не представляешь, как я буду сожалеть о том, что это делаю не я.
Приготовления, конечно, не остались незамеченными. Радости по их поводу, ясное дело, адан не испытывал. Но... а чего ты ждал, дружок? Медовых пряничков? Берен отвернулся, насколько мог и от палачей, и от Тху. Надо будет - сами напомнят о себе... вот только пауза затягивалась.

Адан пытался что-то язвить - в своей привычной манере, изученной Сауроном досконально едва ли за час общения с дортонионским партизаном-но Владыка Тол-ин-Гаурхота его уде не слышал.
По мере того, как Куалмэ читала ему письмо, Саурон багровел все больше и больше, и искренне надеялся, что в полумраке пыточной его изменившийся цвет лица не бросится никому в глаза. Он выразил свои эмоции одним только "ПФ!", выдохнутым сквозь плотно сжатые зубы. Если раньше и имелись у владыки Тол-ин-Гаурхота какие-то планы на Финрода-теперь они развеялись, как дым. Осталось только одно желание: убить. Медленно. С чувством. Чтобы королёк мигом понял всю глубину своих заблуждений... всю необдуманность своих поступков.
Его желание убить так явственно ощущалось собравшимися, что даже палач, привыкший ко всяческим проявлениям эмоций, испуганно отшатнулся. Саурон едва ли заметил проявление трусости; да палач и не был нужен ему теперь. Он схватил раскаленный прут и прижал его к животу пленного, чувствуя, как  с каждой секундой охватившая все майарское существо ярость начинает сдавать позиции.
- Доволен ли ты оказанным тебе гостеприимством, Берен, сын Барахира? - выдохнул он сквозь всё ещё сжатые зубы.
Ты сам напросился, адан...
...Когда в пыточную втолкнули пойманного эльфа, Саурон был спокоен. Ну или почти спокоен. Успевший подостыть прут опять покоился на жаровне; сам Саурон стоял, скрестив руки на груди, в ожидании дорогих гостей.
- Сам пришёл или изловили?-только и сказал он, обращаясь к Куалмэ, при том  не скрываясь (от кого-в собственной-то крепости?), изучая  Финрода, осматривая его с ног до головы, с каждой минутой уверяясь все больше и больше, что перед ним действительно король Нарготронда.
Одновременно пришло недоумение-как раз вовремя, когда проклятый диверсант был надежно связан и приведен пред тёмные очи Властелина Тол-ин-Гаурхота. Кольцо... Да, кольцо. Но что поклялся сделать этот королек для Берена, раз не пожалел своей шкуры ради его спасения?
У него будет время подумать об этом. Потом. Сейчас же накопившаяся злость - и на несломленного Берена, и на разгулявшегося в Толе Финрода-а тем паче на написанное им письмо - вновь всколыхнулась в нем. И была она так сильна, что Саурон не сдержался. Шагнул вперед и ударил пленного со всей силой, наотмашь, отметив с удовлетворением две вещи: кровь на руке, и едва ли свою-и что хваленая  реакция Финрода малость преувеличена: чудовищной силы удар он сдержать не смог и рухнул на каменный пол. 
- Доволен ли ты оказанным тебе гостеприимством, король Финрод? - коротко, без эмоций спросил он, как раньше спрашивал Берена-и от души врезал по распростертому телу сапогом, искренне надеясь, что угодил либо в лицо, либо в живот. Присматриваться к таким мелочам Саурон считал ниже своего достоинства.

Берен

Пауза затягивалась, и Берен не выдержал - перевел взгляд на Тху. И не пожалел. Саурон был в ярости - для того, чтобы понять это, не нужно было быть великим знатоком душ. Когда же в сторону от темного шарахнулся даже палач - натура явно не самая нежная, судя по его ремеслу - догадки адана превратились в уверенность. А в душе бурлил коктейль из липкого, тошнотворного страха (ибо никаких иллюзий на счет возможных действий майа Беоринг не строил) и мстительной радости.
Страхи смертного сбылись очень быстро. Сдерживать воплей он и не пытался - прекрасно знал, что ни к чему - и орал вполне добросовестно. Правда недолго. Во-первых, не хватило ни дыхания, ни горла. Во-вторых, Берен просто отключился через... ему казалось, через целую вечность, полную боли. Так что и вопрос майа пропал втуне. Его попросту никто не слышал.
Это повторилось еще не один раз. Его приводили в чувство, а потом снова была боль... Под конец сил хватало только на то, чтобы ненавидеть. И держать аванирэ... Соображал он едва ли здраво.
Наконец его оставили в покое. Вынырнув на пару мгновений из беспамятства, Берен увидел Финрода... Как-то отстраненно отметил отсутствие на эльфе следов истязаний - а ведь они были, точно были там, в камере. Все происходившее он воспринимал отрывочно, того, что говорилось, почти не разбирал. Когда Саурон нанес первый удар, смертный дернулся - оказывается, он был еще в состоянии переживать - но свежие ожоги вспыхнули разом новой болью, и та окончательно погасила остатки сознания.