Напряжение сковало каждую клеточку тела. Не будь у Птицы огромной выдержки, и действия Больдога могли бы окончиться плачевно. Леди Боль было гораздо проще снять напряжение и одолевающие её чувства болью и гневом, чем отдаться на милость мужчины. В конце концов, это всего лишь зов плоти. Порок, присущий тем, кто зависел от своей внешней оболочки. Куалмэ не хотела зависеть от неё больше, чем есть уже. Майэ безжалостно избавлялась от собственных слабостей или запирала их покрепче на самом дне своего я.
- Будем обсуждать преимущества Ангбанда и Валинора? - сухо поинтересовалась женщина без особого интереса. Это был хороший предлог для того, чтобы показать, что ей явно тут, в этой комнате, делать больше нечего. Сама кожа горела под прикосновениями майа, точно у Птицы внезапно поднялась температура, причём сразу на много градусов выше. Если норма - 36.6, то тут были все 42. Когда начинается состояние бреда, мысли не могут поспеть она за другой и путаются в голове, точно муха в паутине. Не было больше сил разговаривать, язык словно прилип к нёбу, а в глотке свернулся колючим клубком задушенный, но не до конца погашенный стон.
Женщина выпустила до этого крепко зажатый хвост и впилась ногтями себе в ладонь как раз в тот момент, когда рука Файгона сжала запястье. "Протрезветь" не получалось. Нельзя было играться подобными вещами. Майэ сейчас была словно на краю прорасти, а внизу огромный водоворот. И это жуткое противоестественное инстинкту самосохранения ощущение - так и тянет прыгнуть.
Демон практически навис над ней, продолжая спрашивать о чём-то, хотя все слова давно смешались в сплошной фоновый шум. Рёбра мужчины касались основания её крыльев, примяв мягкий пух и потираясь о него при каждом вдохе и выдохе. Знаете, что самое печальное? Это не было открытым домогательством, на который у Птицы был заранее готов короткий ответ. И тем не менее, это и не была эстель. Всего лишь прихоть собрата. Ради одного раза. Или пары-тройки. Не суть важно. Она не позволит инстинктам возобладать над разумом, который, правда, уже почти готов был отключиться. Эмоции требовали выхода. И они нашли выход. На Больдога внезапно обрушилось многотонной тяжестью чужое сознание, вытесняя его собственные мысли и занимая почти всё пространство.
Ретроспектива:
Тихие шаги сопровождалась шорохом белого платья, юбку которого можно было заметить краем глаза. Любопытный взгляд скользил по гладким стенам, полу и факелам. Ей только что разрешили осмотреть крепость. С ней был сопровождающий, увлечённо раскладывавший о роде своей собственной службы, об орках, о дисциплине, о начальстве. Обо всём. Несколько комкано, отрывочно, кусками, словно ребёнок, неправильно собирающий мозаику. Кажется, его занимали другие мысли, а тут надо проводить экскурс, понимаете ли. Ей показали её комнату, которую леди осмотрела тщательнейшим образом и успела покрасоваться перед зеркалом. Высокая, светлокожая, волосы чернее ночи с вплетёнными в них голубыми и сиреневыми лентами, большие золотистые глаза без всполохов пламени, белое платье, расшитое магнолиями и розами, с корсетом и пышной юбкой.
Затем её отвели в лабораторию. Тогда она ещё большей частью пустовала и казалась оттого ещё больше. Здесь обнаружились ещё двое майар. Как оказалось, один ранее был из свиты Тулкаса, а второй служил Кементари. Женщина с увлечением прошлась вдоль ряда полок с ингредиентами и стеклянными сосудами. Внезапно сзади раздался шорох. Её обняли за талию. Жест знакомый по танцам, которые майар Манвэ очень даже любили. Одна воздушная акробатика чего стоит!
- Ну что, Пташечка, с почином? Надо отметить твоё появление здесь. Ранее это была привилегия Владыки, по старой традиции. Сейчас его нет. А комендант у нас не особо интересуется женщинами в этом плане. Так что... - тёплое дыхание коснулось уха, а затем и острые зубы впились в мочку. На плечо закапала горячая кровь.
- В каком плане?.. - тогда ещё голос Айкалэ не звенел сталью, а был мягко и мелодичен, точно трели соловья.
- Сейчас объясним.
Майэ внезапно подхватили за бёдра и перекинули через плечо, а затем сгрузили на лабораторный стол навзничь. Послышался треск грубо разрываемого в клочья прекрасного белого платья. Волосы, до этого собранные в аккуратную прическу, выбились и легли на одну половину лица.
- Зачем?..
Подол стремительно задрали и сорвали нижнее бельё, и пришедшая в себя леди не помедлила пнуть ближайшего наглеца. Подскочили двое других. Ноги развели в стороны, крепко вцепившись в них и держа мёртвой хваткой. Прямо над ней завис тот, которому доверили показать ей крепость. Это он говорил о традиции... Испуганная майэ закричала, что есть силы, после чего рот ей беспардонно зажали рукой. Второй он не помедлил сделать её декольте более откровенным.
- Не вопи. Иначе хуже будет, - расстёгивая штаны, предупредил её мужчина.
В глазах майэ, подобным двум озёрам жидкого золота, плескался животный ужас, крик рвался из грудной клетки, грозясь её проломить. Пернатая забилась, словно в припадке эпилепсии, а затем страх вылился в желание любым способом избавить себя от этого. Музыка Боли прокатилась оглушающей волной, подобно цунами, снося всё, что оказалось на пути.
Айкалэ осторожно приоткрыла один глаз - вокруг никого. Она обнаружила всех троих лежащими на полу в обмороке. Это был болевой шок. Внезапно дверь отворилась и внутрь вошла женщина с кожистыми летучемышиными крыльями.
- Вот идиоты. Ничего, лорд Саурон потом сделает так, что с них семь потов сойдёт. Это ты кричала?
Птица лишь кивнула, не находя в себе силы заговорить с рыжей. Её всю трясло как в лихорадке. Крылатая отвела её в её комнату, помогла подобрать платье и между делом рассказывала о многих подноготных Ангбанда. В частности о любви здешних мужчин к женщинам, об её отличии от того чувства, что питают светлые друг к другу.
***
- Нравится издеваться над теми, кто не может дать сдачи? Ничтожества.
Орк полетел в кучку себе подобных, сбив своих приятелей. Жестокая и цепкая рука майэ схватилась за хлыст, грозясь избить придурков до смерти. К счастью для последних, они очень быстро подхватили своего оглушённого приятеля и умотали прочь. Холодный и безучастный взгляд упал на валяющегося в углу плачущую девицу. На синдэ почти не было живого места. Так рьяно сопротивлялась, что к неудавшемуся изнасилованию решили присовокупишь побои.
- С-с-спасибо.
- "Спасибо" в карман не положишь, - отрезала женщина, пресекая дальнейшие словоизлияния, - Научись себя защищать, девочка, потому что здесь за тебя этого никто не будет делать. Или становись подстилкой для всех и каждого. Пусть имеют где хотят, в какой угодно позе. Мне всё равно.
Злость переполняла и хлестала через край, а ложь всё равно выходила правдоподобной. Майэ развернулась и стремительно зашагала прочь. Её снова сопровождал шорох платья. Строгого и чёрного. Она зашла в свою комнату за сумкой с инвентарём. Женщина прошла мимо зеркала и остановилась. На неё смотрели злые огненные глаза, губы были плотно сжаты, аристократически острые черты лица стали теперь несколько жёсткими и хищными.
Видение рассеялось.
Конец ретроспективы.
Куалмэ проморгалась, выныривая из собственных воспоминаний и из головы Рогфородрена. Ранее она никому об этом не рассказывала. Единственным молчаливым свидетелем была леди Мышь. А сейчас само вырвалось. К добру или к худу. Но этот фарс пора прекращать. Женщина выбралась из укрытия в виде кожистых крыльев, взяла платье с дивана и двинулась к выходу. По щеке всё же скатилась одинокая слеза - привет из прошлого, когда глупый маленький Птенчик ещё не был Леди Болью.