У одной матери спросили, кого из детей она больше любит?
На что она ответила:
— Того, что болен, пока не вылечится! Того, кто вышел, пока не вернется! Маленького, пока не вырос, и всех пока я не умру…

- Ты уверен? – серьезно спросила Нерданэль. – Эти воспоминания… Они больше не терзают тебя? Не будят по ночам в холодном поту? – женщина немного помедлила и призналась. – Мне долго являлись в кошмарах растерзанные гавани Альквалондэ.
Эльдиэ сложно было вообразить, что пережил ее сын и как он со всем этим справился. Она точно сломалась бы, наверное. Ее мальчик оказался сильнее, чем она думала.
- Он действительно отважный, на такое нужно решиться, - женщина покачала головой. – Но убить тебя он просто не смог бы, ты понимаешь? Даже если бы было еще одно Хэлькараксэ, которое, я знаю, далось дорогой ценой.
Нолдиэ чувствовала за словами Нэльо страшную вину, которую он возложил на себя за случившееся. И что бы он сейчас не говорил – не верила, что сын сумел отпустить это настолько, чтобы не горчило на губах и не терзало душу. Майтимо всегда был ответственен сверх меры и совестлив.
- Я все равно обо всем бы узнала. А если не узнала, то придумала бы. Поверь, материнская фантазия страшнее увиденного.
Сын послушно наклонился, давая Нерданэль возможность обнять себя. Женщина мягко прижимает Майтимо к себе, успокаивающе поглаживает по спине и снова целует.
- И вытащить, и от пыли отряхнуть и даже постирать, если потребуется, - кивает нолдиэ. – Лисенок, эти завалы придется разобрать, без этого ты попросту не сможешь идти дальше и топтаться на месте. Если ты дашь мне возможность помочь тебе в этом, то я с радостью помогу, но основную работу тебе придется все же сделать самому.
Нерданэль вздыхает, чувствуя, что здесь она почти бессильна. В свое время, после Исхода, она столкнулась с подобной разбитостью и преодолеть ее было очень трудно. Отбросить все лишнее, решить, что должно остаться, а что – уйти, и усилием воли претворить это в жизнь, сковав свой характер, может не каждый. Эльдиэ лишь надеялась, что у Майтимо хватит на это мудрости и сил.
- Вы почти всегда враждовали, - хмыкает Нерданэль, вспоминая творческий беспорядок, всегда царивший в комнате ее сына. – Попозже, так попозже, - кивает нолдиэ, понимая, что Нэльо сейчас нужно собраться и разобраться с собой прежде, чем показываться другим.
- Ты? – нолдиэ всматривается к черты лица сына, легонько касается его кончиками пальцев. – И да, и нет. Ты безусловно вырос, у тебя появилась горечь внутри, но я чувствую, что многое осталось прежним. Знаешь, мне кажется, что нам с тобой придется много и долго говорить по душам, чтобы и мне, а главное – тебе самому, стало понятно, что творится у тебя внутри. Придется наводить порядок не только в этом доме.
Слова Майтимо заставляют женщину задуматься и грустно вздохнуть.
- Жаль, очень жаль. Отчего так грустно вышло у них?

- Не поверю, - покачала головой Нерданэль. - Да мне и не нужно иногда слов, чтобы понимать вас. Вы слишком долго были единым целым со мной, чтобы я не могла почувствовать вас сердцем.
Женщине хотелось забрать всю ту боль, что сквозила за словами сына, пряталась в его взгляде, таилась в каждом движении. Может он и не замечал уже того, но пережитое наложило сильный отпечаток, который не могла не увидеть любящая мать.
- Это было жестоко, - вздохнула эльдиэ, прижимая к себе первенца еще сильнее, словно боясь, что иначе он выскользнет из ее рук и снова окажется там, на проклятой угольно-черной скале, прикованный к ней за руку. Сколько же отваги нужно было Финдэкано, чтобы решиться на подобное, и сколько мудрости, чтобы пережить то, что он своими руками сделал друга калекой. Иного выхода у них и вправду не было, однако это наверняка не умаляло терзаний Финьо.
- Я не могу не думать о произошедшем, Нэльо. Я не могу оставить эти мысли, не примерять все на себя, переживая эти моменты так ярко, будто это произошло со мной.
Женщина не знала, как отнестись к тому, что сын закрылся. не показал ей всего. С одной стороны, все вопило о том, что она должна знать, что творилось с ее мальчиком все эти годы. А с другой же... Теперь Нерданэль четко и ясно осознавала, что не выжила бы под гнетом этого знания, опустилась бы на дно и угасла, не сумев справиться. Самым страшным для матери было то, что это - боль ее ребенка. Лучше бы она, чем кто-то из мальчишек.
- Я всегда теперь буду рядом, даже если станешь прогонять - не уйду, - нолдиэ улыбается сквозь слезы. Без сына кажется теперь невозможным жить и дышать. Нэльо, любимец и первенец, значит для матери так много, сколько не значит даже ее собственная жизнь, которую она без раздумий отдала бы, коль скоро это было бы полезно и нужно для ее мальчишек.
- Но ты ведь понимаешь, что я хочу знать, что было с вами? Коротко и без лишних подробностей, - женщина приняла это решение буквально пару минут назад и практически сразу же и озвучила, дабы не передумать. Все-таки, нужно быть готовой. Нельзя больше щадить себя.
- Неужели ты научился хотя бы время от времени складывать свои вещи на место? - Нерданэль в притворном удивлении вскидывает брови вверх, делая вид, что вовсе не верит, будто бы Майтимо мог настолько повзрослеть, чтобы не бросать вещи там, где они перестали быть нужными ему.
Женщина приподнялась на носочки, опираясь на плечо сына, протянула руку вверх, кончиками пальцев стараясь достать до рыжеволосой макушки.
- Кажется, да, - смеется эльдиэ, опуская руку. - А помнишь, как ты боялся в детстве, что не вырастешь большим? - небольшие отметины на стене в мастерской Нерданэль, подписанные именами сыновей, сохранились до сих пор. Черточки на невеликом расстоянии друг от друга, подтверждающие, что мальчишки вытягиваются вверх. А сколько радости было тогда из-за каждого пальца, на который они подрастали!
- А второе, поверь, пройдет незаметно. Как-то раз - и мусор весь выметется. Главное, просто понять, куда дальше ты хочешь двигаться.
Говорить было куда проще, чем сделать. Нерданэль не могла избавиться от мысли, что до сих пор в ее душе нет того порядка, о котором она распиналась сейчас перед Майтимо. Есть просто хаос, загнанный подальше и там запертый.
- Так жаль... Я бы хотела ему счастья. Замечательный мальчик.

А мир стал бледней и хрупче. Но мы - на месте.
Я буду с тобой. Наверное, это эстель.
Спасибо, что дал мне счастье - ее узнать.
Наш путь не светлей - лишь ветренней и длиннее.
Мне страшно. Прости. Иначе я не умею.
Я стану взрослей. Но - далее. А пока
Идущим - дары небесного листопада,
И - не отступить, и большего мне не надо
Покуда в моей ладони - твоя рука.
- Не все, - качает головой Нерданэль. - Я тогда не смогла понять самого главного.
Женщина даже сейчас, хотя и прошло уже множество лет, корит себя за то, что упустила так много, не уловила тот момент, когда вся жизнь ее семьи пошла кувырком, скатилась в пропасть. Угасшее пламя их с Феанаро любви погубило не только их самих, но и детей. Нолдиэ кажется, что, сумей она тогда сберечь свой очаг, сохрани те чувства, что толкнули дочь Махтана и сына Финвэ друг к другу, то все было бы поправимо. Супруга нашла бы способ отговорить мужа от роковой Клятвы, уберегла бы... Замкнутый круг отчаяния и боли, и непрекращающихся веками сомнений.
- Я чувствую, - грустно и тяжело вздыхает эльдиэ. Каким-то внутренним материнским чутьем она ощущает, что сын стал резче и тверже, даже жестче. И корни тому покоятся в тех событиях, в тех испытаниях, которые пришлось Нэльо пройти в Эндорэ. Нерданэль становится от этого невыразимо тоскливо на сердце, потому что она пока не знает, как исцелить душу своего лисенка, хотя весь разговор прошит необходимостью этого, как алой нитью.
- Когда ты научился лгать мне? - женщина хмурится, потому что явственно сквозит за словами сына невольно сказанная неправда. Глупенький... Майтимо упрямо старался уберечь мать от всей горечи, что выпала на его долю. Но он должен был понимать, что она все равно догадается - не все еще отмерло или заняло свое место из того, что тревожило его душу.
- Я этого страшилась столько лет, что уже очень сложно отпустить эти глупые мысли, - женщина продолжает улыбаться сквозь слезы. Она всегда верила, что ее мальчишки любили мать, но эта вера долгое время спокойно уживалась в ее сердце с осознанием того, что они же ее и оттолкнули, практически сочли оковами, мешающими их свободе.
Нерданэль ловит руку сына и прижимает ее к свое щеке. Такой взрослый... Эльдиэ больно, что теперь Нэльо приходится стирать ее слезы.
- Тшшш... - женщина мягко касается волос сына. - Я не прошу тебя начинать рассказ прямо сейчас. Сделаешь это когда будешь готов.
Такая формулировка дает Майтимо довольно широкие возможности, даже путь к отступлению - если нолдо не захочет рассказывать, то может сколь угодно долго быть неготовым. И мать не потребует ничего, она поймет. Потому что тоже не уберегла и оттого неловко было смотреть в глаза окружающим.
- Надеюсь, он не попадал тебе под горячую руку? - строго спрашивает нолдиэ. Она знает, что ее старший сын вполне унаследовал некоторые черты отцовского характера, включая вспыльчивость. А трудности должны были бы усугубить их.
- Они просто хотели быть похожими на тебя, хотя бы так, - Нерданэль говорила сейчас в большей мере о братьях Нэльо, хотя то же самое возможно было сказать и о Финдэкано.
- Я уверена, - кивает женщина. - Со временем ты справишься.
Чертоги должны были хоть немного подлечить душу. С воцарившейся же в ней смутой удастся справиться покою Амана и ласке матери - в этом нолдиэ старалась не позволить себе усомниться. Жаль, что сделать это проще тому, кто умиротворен и спокоен, как море в штиль, чего давно уже было нельзя сказать о Нерданэль.
- Осваивается. Он вернулся, забыв все. Бедная Амариэ... Теперь им приходится строить все заново.

- Того момента, когда все надломилось и стало рушиться, - тихо говорит Нерданэль, уже предчувствуя, что Майтимо не согласится с ней. Она понимает уже, что он не видит за ней вины в произошедшем, но в том, что отношения распадаются всегда есть доля вины обеих сторон. Попросту не может быть так, чтобы кругом виноват оказался кто-то один, или и вовсе все рухнуло без причины.
- Глупый… Ты ни в чем не виноват, - ладонь мягко касается щеки и легонько треплет ее, как в детстве. Тогда Нэльо сердился на такое проявления материнской нежности, считая его совершенно неуместным. Мальчишка… Как же больно было видеть его таким изменившимся и надломленным внутри и при этом не знать, как помочь.
- Да, у тебя, признаться, отвратительно выходит, - качает головой Нерданэль, глядя на растерянно улыбающегося Майтимо. – Ты похож на мальчишку, которого застали за кражей варенья из буфета, - женщина пытается шутить, сглаживая неловкость момента. Она не знает, что еще сказать сыну, как приласкать его, что сердечко еще хоть немного оттаяло.
- Даю тебе возможность собираться с мыслями столько, сколько потребуется, - возражает нолдиэ, хотя и выходит не слишком уверенно. Бесконечно, может, и не выйдет, но она согласна сейчас дать Нэльо очень много времени, не желая травить сыну душу. – Конечно. Я понимаю, что это непросто, поэтому не тороплю.
Тяжелый вздох подсказывает, что бедному оруженосцу явно доставалось от лорда, в какой-то мере все же удавшегося характером во вспыльчивого отца.
- И не стыдно тебе, обалдую? – Нерданэль смотрит строго и серьезно, хотя отчасти в ее словах все-таки есть доля шутки. А вот звенящее в голосе сына удивление заставляет нолдиэ улыбнуться.
- Уверена, - женщина мягко касается волос Майтимо. – Ты был прекрасный старшим братом, самым лучшим, которого можно себе представить. Это мне мелкие признавались по секрету.
Эльдиэ кивает в подтверждение своих слов.
- Почти. Кое-что осталось, но такие мелочи… Он забыл Амариэ, понимаешь? Помнит Эндорэ, помнит обрывки из детства и даже приблизительно – семью, но не ее.
Нерданэль тяжело вздыхает, сопереживая бедной девочке. Она, узнав о Финдарато, очень боялась, что и сын, обещанный ей Намо, также вернется без памяти.
- Давай-ка вставай, - женщина касается плеча сына. – Пойдем, я что-нибудь приготовлю тебе, кое-какие продукты тут все же есть. Ты ведь уже проголодался, лисенок?