- Они не перестают... Просто иногда.. мы стараемся их не замечать.
Старались сделать вид, что это их не касается. Только ведь от этого сами законы не менялись. Верили они в них, или нет... Это как воздух. Можно было говорить, что он его не идят и значит не верят в его существование... Все равно он был, и он без него жить не могли.
- Что? - Он пристально посмотрел на друга. - Нельо... Я вижу тебя. И вижу, что ты запутался и не веришь во то, что может быть как-то иначе. А я знаю, что никогда не бывает поздно остановиться и поступить правильно.
Хотя бы просто остановиться.  А еще он знал, что у друга хватит сил справится с чем угодно, если только он этого захочет.
- Будущее выходит их них. Но не полностью. Оно зависит не только от того, что было, но и от того, что еще будет. Поэтому, оно и не определено. Ведь нигде не написано, что мы сделаем дальше.
А это значило... Это значило, что за то, во что веришь, за правильные вещи, стоило бороться, и неважно, что было раньше. Все еще только впереди, все еще возможно изменить.
- Прошлое исправить нельзя. А искупить... Да. Любое прошлое можно искупить, если ты раскаиваешься в нем и пытаешься изменить что-то.
Только если ты действительно пытаешься, а не просто так говоришь, что тебе очень жаль, но  тут же повторяешь  все снова и снова. Только если ты пытаешься изменить все не только на словах, но и на деле.
- Но ведь не о мести Диору... или другим эльфам. О Морготе,  о том, что нужно с ним бороться. Так почму же вместо  того, чтобы выполнять то, в чем вы клялись тогда, случилось се настоящее? Почему  так исказилась та клятва, которую ты, да и не только ты, остальные тоже, думаю, давали? Почему слова, какими бы двусмысленными они не были, стали важнее сути?
С каких пор? Ведь они тогда просто  не слишком точно сказали, передали слова ми то, что имели в иду. Ну так ведь это было понятно и объяснимо. Никто и подумать не мог, что клятва может приобрести вот такое значение.
- Слова никогда не могут выразить всю суть. Мы пытаемся, но их слишком мало,   и слишком уж они не точны.  Разве ты не замечал этого? Слова лишь упрощенная и сокращенная часть того, что мы пытаемся описать ими. И очень часто слишком малая часть даже для того, чтобы в разговоре эльфы поняли друг друга. А Эру... Думаешь, ему слова были важны? Или мысли, которые стояли за ними?
Тогда, когда кузены произносили эту клятву... Она ведь у всех была разная, в душе. А потом стала чем-то и вовсе иным, страшным, от того, что слишком много они значения придавали внешней оболочке, словам, и слишком... сильное потрясение их ждало здесь. К которому они, как ни прискорбно это признавать, не были готовы.
- Не станете. Даже если выполните.. Да разве можно ее выполнить? Те слова, которые вы произнесли, они ведь не имеют окончания. Они... призывают вас вечно сражаться, даже если вы победите Моргота. Понимаешь?
Они не давали ничего, ни надежды, ни света, ни свободы. Только вечно натягивали душу в постоянной гонке, войне против всех.
- Помочь себе.... Вы можете сами. Может... - Он поднял глаза к темному потолку. - И я попытаюсь... Я всегда пытался. Думаю, и еще кто-то тоже.
Друзья, родные... Они пытались помочь, чем могли. Верой, тем, что были рядом, шли за своим лордом. Или были далеко, но все равно верили и ждали. Эта помощь была незаметной, неявной, но... Даже Валар помогали. Просто в это нужно было поверить, чтобы заметить.
- Уверен... Свет в тебе всегда был. Только ты очень стараешься его спрятать.
И убедить себя, что его больше не осталось. Так ведь легче кажется. Сказать себе, что твоя совесть умерла и заткнуть уши, чтобы ее не слушать....
- Отречься от клятвы... Попросить избавить вас от нее... того, кому вы ее давали. Или... Просто попытаться сражаться с Морготом, как вы  клялись. И... не вести распри с другими эльфами.
Это было тяжело, но... нельзя ведь было просто сидеть  и ждать,  куда приведет их такая дорога. Только к смерти ведь...
- Я... не могу выбирать за тебя. Но я всегда буду с тобой, что бы ты не выбрал.
Даже если они и дальше пойдут по этому же пути... Он ведь, се равно, останется его друглм.

- А то и происходит, что мы стараемся не замечать их...
Не всегда получается,  но ведь глаза можно закрыть и специально. И держать их зажмуренными, даже если чувствуешь, что пора открывать их.
- Остановиться никогда не поздно. Нельо...  что для тебя значит этот путь? Ты ведь сам говорил, что тебе не нужны сами Камни. Тогда чего ради? Только клятвы? Но она... Она ведь только слова. Неужели эти слова стоят столько крови и страданий?
Никакая клятва этого не стоила. Никакая... честь? Да разве была честь в том, чтобы делать... подлость? Или больше ее было бы в том, чтобы признать свою ошибку и не продолжать самоубийственный путь. здесь ведь речь шла не только о жизни поклявшихся.
- Зависит, конечно. А еще от того, что мы хотим сделать. Ты... мне кажется, что ты слишком упорно цепляешься за прошлое. И не слышишь того, что я хочу сказать...
Не хочет признать, что будущее никто не написал за них и они сейчас делают это сами Может потому, что ему не нравится то  будущее, которое он уже нарисовал, и хочется найти ему оправдание? Вроде как выхода другого не было? Но это ведь не так, есть он, этот выход!
- Но не оглядываться ты не можешь, потому что уверен, что то, что ты делаешь, оно неправильное?Но ведь так нельзя. Так... еще хуже будет.
Тогда уж нужно, на самом деле, принять происходящее... но невозможно принять спокойно то, что рвет душу на части. Это и было самым сложным. Это можно сделать, только если душа уже умерла. А такого он другу пожелать не мог.
- Платить? Неужели ты думаешь, что эта ошибка стоит всей этой крови?
Глупо и несправедливо... И платить приходится не только поклявшимся, но и всем остальным. За что? За то, что не стали крючкотворами и поддались порыву? Он прекрасно понимал, что это была ошибка, но не достаточно ли за нее заплачено?
- Вот и сейчас ты играешь словами. Вроде бы то же самое сказал,  а смысл уже другой.
Он вздохнул. Майтимо язвил. Понятно почему, но... неправильно.
- Я думаю, что если сказать что вы ошиблись и очень сожалеете о своих поспешных словах, и никогда не хотели сказать то, что вышло, что хотите остановиться и просите его освободить вас от тех ошибочно сказанных слов... он услышит вас.
Только вот нужно не закрываться, сказать это се... ему. Это как ритуал,  знак того, что ты... готов. Что решился на самом деле.
- Почему ты не веришь, что это возможно?
не верил Феаноринг настолько, что не почувствовать этого просто нельзя было.
- Я знаю...
Но разве это не было еще одной причиной остановиться? Не превращаться... в такое? Он не знал, что еще можно сказать. Кузены ведь все и сами понимали, понимал и Майтимо. И решать... Решать было им. А он... что мог кроме такого вот сказочного разговора Он ведь даже обещать, что все будет хорошо, не мог.
- Знаешь.
Финдэкано обнял друга, прижался к его спине. Все он знал. Только  решиться не мог. Страшно было... Да и, наверное, боялся, предать память отца, братьев,  что не поймут остальные. Что ничего не выйдет...
- А ты не прячься. Не загоняй его... Он не помеха тебе. Попросить. Разве это так сложно?
Сложно... Гордость мешает. Нет, не гордость даже, гордыня.Но Финдэкано не видел в этом ничего унизительного. Это ведь... не врага умолять о пощаде. А творца... Отца всего этого мира. Он услышит... Он... Он был настолько больше всех этих дрязг и неурядиц,  и больше отдельных эльфов... Это се равно что ветер просить. Разве это стыдно было?
Финдекано вздохнул. Что бы не случилось... Он свой путь уже выбрал.

- Тогда что она?
Чем она была именно для друга? Ведь он же сказал, что ему не нужны камни. Тогда что? Что ему было нужно, что он готов заплатить за это такую цену? Прощение Валар? Нет, явно не это. Избавление от тьмы? Но таким путем оно невозможно,  друг не мог этого не понимать.Одобрение отца? Да неужели Феанаро был настолько безумен, что хотел бы для свих детей такой судьбы?
- Хорошо...
Это было главным. Что Майтимо понимал это. Что он признавал, что сам может что-то решать. Финьо казалось, что это очень важно. Не просто плыть по течению, сложив лапки,  но и пытаться грести куда-то. Даже если ты не видишь, куда именно. Просто не ждать,  тем более, если знаешь, что впереди, кроме пропасти, ничего нет.
- Иногда это необходимо. Просто поверить... Без доказательств.
Такая вера сильнее всего... И страшнее всего. Когда ты шагаешь вперед, видя, что перед тобой расселина, но, все равно, делаешь шаг, и веришь, что не упадешь  а взлетишь. И если поверить, по настоящему, без сомнений,  то ведь это может произойти. Он знал, что чудеса случаются. Знал... Они ведь уже совершали невозможное.
- Тебе. А кому?
Не ему, конечно... Да и никому другому. Только Майтимо мог сказать,  оправдывает ли его цели такую цену. А он не имел права судить. Он мог решать только за себя, и платить только сам.
Финдэкано прекрасно чувствовал по голосу, что кузен злится. не на него... На... судьбу? На то, что все так сложилось? Это было ожидаемо.. Феаноринг метался, как волк, попавший в капкан. И так же огрызался. Только вот это было точно так же бесполезно.
- Пошла... - Финдэкано кивает. Грустно и несправедливо... Все должно было быть не так. И они хотели не этого, только не поняли этого вовремя,  сделали где-то что-то неправильно, а в итоге получилось такая вот мерзость. Никто из них, наверное, не хотел такого исхода. Даже Феанаро, наверное. Мог ли он что-то изменить, если бы  остался жив тогда? Захотел бы?
- Нужна. А разве ты совсем  уже не веришь?
Именно вера и нужна была. Такая, которая может перечеркнуть се остальное, се плохое, что произошло... Но ведь эта вера не на пустом месте была. Финдэкано знал что Валар не оставили их, что они милостивы. Примеров этому было множество. Если только открыть глаза и захотеть их увидеть.
- Нельо... никто не может решать за нас,  водить нас, как кукол, дергая за веревочки. Но они помогают тем, кто не отвергает их помощь.
Помогли... Турукано, и все еще продолжали. И...
- Ты думаешь, я мог бы придти сейчас без их позволения?
Такое ведь было невозможно....
- Очень.
Он продолжал обнимать друга. От этой его позы, от того, как он пытался свернуться в клубок, словно ежи, отгородиться от всех, сердце сжималось. Он погладил его по голове, убирая упавшие на лицо волосы.
- Так?... - Он не знал, что имеет в виду Майтимо. - Просить нужно искренне.
И с верой... Да. Как бы трудно не было. Но он не понимал, почему для друга так сложно открыться.
- Не закрывайся... это совсем не страшно.
Он чуть потянул друга за плечи, прося выпрямиться.

- Это тебе только кажется. Поерь, со стороны виднее.
Никто не будет так сражаться с тем, что является частью тебя. Только с чем-то чужеродным, что кажется тебе злым, лишним и ненужным, что пожирает и убивает.
- Разве... все эти слова заключены в клятве? А как же долг защищать и оберегать тех, кто за тобой пошел, Или просто слабых? И об отце разве ты забудешь? И разве почтишь его память кровью? Она ведь только во славу одного... существа льется. Во славу Моргота.
А Феанаро, или Финвэ, или кого-то другого, погибшего в этой войне, так почтить нельзя было. Это имело, скорее, обратный эффект. Их вспоминали с ненавистью, со злостью.
- Я знаю. Заставить себя нельзя. Но... может быть, можно... изменить точку зрения?
Они ведь для этого и говорили. Чтобы... Взглянуть на все с другой стороны. А он понимал, что другу тяжело верить кому-то, особенно после пережитого. Он закрылся еще тогда, после Тангородрима это было особенно заметно. Может быть, не понял, как высшие силы могла допустить, чтобы с ним произошло подобное. И не только с ним. Финдэкано было больно об этом думать, но он, все равно, верил, что про них не забыли. И что помочь готовы. Только... Валар ведь, тоже, были живыми. И не могли они сделать всех счастливыми по мановению руки.
- Я не знаю. А ты перекладываешь?
Он коснулся ладонью щеки друга,  чуть повернул, заглядывая в глаза.
- Нельо, этот вопрос за тебя никто решить не сможет. Ни Валар,  ни Эру,  ни я. Я могу только просить. Тебя... остановиться и задуматься. Их... за вас.
Когда-то ему тоже хотелось злиться на всех, обвинять... Что это кто-то виноват в том, что им пришлось идти тяжелым путем. Валар, дядю, кузенов. А потом он понял что это нечестно и несправедливо. Их поставили перед выбором, неприятным, тяжелым. Они его сделали, выбрав то, что посчитали правильным. Вот и все. А перекладывать ответственность за свои решения на кого-то... зачем?
- У тебя вот много было братьев... Скажи, малышам ведь вы запрещали залезать на ту старую яблоню, что росла у вас в саду? Не потому, что  вам жаль было,  а потому, что они могли упасть и ушибиться. А они, все равно,  лазили. И обижались на вас за эти запреты. Они не понимали, почему это опасно... А если бы кто-то из них упал и поранился сильно,  кто был бы в этом виноват? И как можно было бы этого избежать? Неужели запереть их?
Так обид было бы еще больше, и они, все равно, убежали бы и полезли туда. Это было глупое сравнение слишком примитивное. Но в чем-то они был такими детьми для Валар. Которые хотели все делать сами. И которые постоянно попадали из-за этого в неприятности. Хоть и  в более глобальном масштабе.
- Не бойся... ни злости,  ни пустоты... ни боли. Ничего не бойся. Ты продолжаешь сражаться со всем миром. Но это не нужно. Здесь не везде враги,  а там... там их нет. Ты бы побоялся открыться мне?
Он сейчас не закрывался, словно предлагая прочесть его мысли. но ведь для этого нужно было и самому Майтимо открыться.
- Не вывернуть. Перестать обороняться.
Это было страшно только в первый момент. Пока ты.. да, пока ты не доверяешь,  пока сжимаешься в ожидании удара. А можно просто поверить и не вывернуть себя наизнанку,  а впустить кого-то в свой мир,  зная, что он делает то же самое.В этом и была вера.

Тяжелый у них разговор выходил. Тяжелый и неприятный... причем для обоих. Если бы можно было всего этого не говорить, Финдэкано с радостью бы сделал это. Он чувствовал, что каждое его слово причиняет боль другу. Что они, во много, жестокие и несправедливые. Здесь то же самое было. Смысл слов мог быть различен. Мог. А выходил грубым и обидным... он не хотел этого. Не хотел называть все, что происходило, подлостью. Знал ведь, что Майтимо хотел этого меньше всего. Но и не назвать не мог, потому, что это она и была. Еще немного и... обратной дороги не будет. На этом свете уже не будет. Душа ведь, она живая, она не может вечно терпеть насилие над собой.
- А разве не так?
Не заставлять себя верить насильно,  это было бы глупо  невозможно. Но... увидеть,  что в мире есть не только плохое. Перестать отрекаться от очевидного. Ведь они именно это и делали. Старатеьно так, со вкусом, не замечали пусть не очень большой, но помощи,  в тени, но света. Словно специально убеждали себя, что все ужасно.
- И тебя это устраивает?
Майтимо ведь никогда не был таким. Он всегда со всеми спорил, даже с судьбой. А тут.... Почему в этом, самом важном, вопросе он опустил руки? Может потому, что, действительно, выбрал бы не такой путь?
- Другое. Конечно, нельзя подобрать такую же ситуацию. Это... сильно проще, примитивнее. Да и последствия не такие серьезные. И мы не дети... Но в общем, принцип похож. Они не могут навязывать нам спасение против воли. Мы бе не приняли, да и не порадовались ему.  Все, что они могут, так это ждать, пока мы сами поймем, что были неправы во многом. И... да, пока не попросим прощения и помощи.
Приди сейчас к ним Валар и предложи... да хоть что, что бы они подумали? Отвергли бы эту помощь, стали бы свою правоту доказывать, ставить свои условия. Еще и слабыми тех сочли бы. А это было в корне неправильно. Нет, первый шаг должны были они сделать. А прощение... се же, даже Моргота простили за все, что он делал. Неужели они не достойны оть небольшого шанса на искупление?
- Сражаешься. Но тебе не нужно этого делать...
Он вздохнул. Как можно сражаться со своей же душой? И что даст такая победа? В кого она превратит победителя? В орка? Моргота? Или просто убьет, сделает бывшее небывшим? Ему страшно было за друга.
- Но.. они ведь не враги? А зачем тебе доспехи перед тем,  кто не нападает, а помочь хочет?
Он улыбнулся.
- Тогда... смотри?
Он открыл разум,  все то тепло и веру, которые у него были. Он знал, что все хорошо будет.  Может и не сейчас, но будет обязательно. И они не одни. Никогда не были одни, даже когда им так казалось. Он хотел бы, чтобы друг увидел ег мысли, почувствовал. Не нужно все время сражаться. Есть и другой путь.

Финдэкано выдохнул и обнял друга. Разговор подходил к концу. Да и там,  снаружи, в реальном мире уже скоро начнет светать. А ведь Майтимо нужно было еще и отдохнуть. Тело его, конечно, сейчас отдыхало, а разум? Ему нужно было хоть пару часов нормального сна. Хотя кузен, наверное, и не согласится с этим. Он и сам не хотел уходить, но ведь... Он еще придет.
- Такие вещи нельзя прятать. Даи не спрячешь их.. Нельо, это ведь очень важно. И нельзя так просто взять и отмахнуться от этих мыслей.
Как бы тяжело не было слушать это все, и думать о таких вещах, но и игнорировать невозможно. И если теперь этот разговор заставит друга задуматься, то Финдэкано рад был, что он состоялся.
- Тогда не отступай... борись. И сам решай, куда и как идти.
Никто ведь этого за друга не сделает. Ни он, ни кто-то еще.  И если не барахтаться, не пытаться выплыть, то ничего, кроме пропасти, впереди ждать не будет.
- Знаешь.
Финдэкано мягко покачал головой. Знал.  Только боялся признаться себе в этом. Путь был, на самом деле, простым и сложным одновременно. Простым потому, что нужно было сделать совсем немного. А сложным... .так ведь на это еще решиться нужно, сделать то, что считаешь для себя невозможным. Победить гордыню и свое же упрямство.
- Плохая привичка... Неправильная.
Не нужно было так обороняться от всех. Это ведь не слабость была, а сила. Слабостью было как раз глаза на все закрывать. А в доверии не было ничего зазорного. Хорошо бы Майтимо это понял, и не только разумом, но и дущой принял.
- Не за что.
Он наклонился и мягко прижался губами к темно-рыжим волосам на макушке друга.
- Закрой глаза  и засыпай. Скоро утро уже... Я еще приду... завтра.
Уже не для разговора, просо побыть рядом. А сейчас Финьо тихо запел, без слов. Кажется, колыбельную.

- Не выпустить... Додумать и принять. И отпустить.
Это, по крайней мере на словах, казалось очень простым. А вот дальше... Дальше они возвращались к тому же, с чего начинали. Весь их разговор, так или иначе, проходил по кругу. Наверное, сложно было поверить, что все, что он тут наговорил, было правдой.
- Много... Очень много... Но я не могу с этим смирится. Ты же знаешь,  я  всегда был упрямым и не умел признавать невозможное.
Вот и сейчас не мог. Не мог смириться с тем, что ничего сделать нельзя, и что клятва победит... Не хотел отдавать ей друга.
- Я знаю. Я... приду.
Просто придет, чтобы там,  в реальности... Было не так тоскливо и одиноко.

Кано в эту ночь спал плохо, что было неудивительно. Ему снились братья, Прошлое, споры, ссоры... еще какая-то околесица. Они со средними никогда не умели жить тихо. А сейчас он бы предпочел любую ссору наступившей тишине.
Неудивительно было и то, что встал менестрель с рассветом. Нужно было пойти проверить, как обстоят дела с похоронами, все ли готово. И узнать,  что с братьями, как дела у них. Он беспокоился, за всех за них. Особенно за старшего. На нем лежало гораздо больше ответственности,  и еще больше он сам взваливал на себя,  а слабость или то, что ему тоже нужна была помощь, он ведь не признает.
Менестрель прождал долго. Уже давно рассвело, время приближалось ко времени похорон. До этого времени он пару раз заглядывал к брату, но тот спал и будить его Кано не осмелился. А теперь... пора было.
Он тихо вошел. Майтимо все еще лежал в постели,  в той же позе, в которой он застал его в прошлый раз,  на боку, свернувшись под одеялом.
Кано сел на край кровати,  осторожно провел рукой по волосам брата,  потряс за плечо.
- Нельо... Утро уже. Проснись...

- Тс... тихо.
Майтимо дернулся, резко вскочил. Менестрель придержал его за плеч. Куда торопится?
- Утро.
Он поднялся, подошел к окну. Солнце светило ярко,  не по-зимнему, и метель улеглась. Все вокруг казалось каким-то слишком уж веселым и нарядным. Он усмехнулся.
- За что прости-то? Хорошо, что ты поспал.
Менестрель этого и хотел, и хорошо, что так и получилось.
- Я заходил раньше, решил тебя не тревожить.
Раз Майтимо спал и не слышал, значит так и было нужно. Организм работал на пределе уже.
- Финьо?
Кано нахмурился. Куда приходил?
- Ты его во сне видел?

- Разве это так плохо?
Менестрель пожал плечаи и вернулся к кровати. Сел рядом с братом.
- Зачем? Тебе нужно было отдохнуть.
А дела... никуда не убегут. В конце-концов,  в крепости полно было эльфов, как-нибудь пару часов справились бы с делами и без старшего.
- Я рад, что тебе удалось отдохнуть. Зачем? Я хотел, чтобы ты поспал.
Хоть кто-то из них... Он не считал, что брат недостаточно переживает. Так что... Даже слова про травы его порабовали.
- До... до похорон еще есть время. Успеешь привести себя в порядок и позавтракать...
Час у них еще был, даже чуть побольше. Этого с лихвой хватало.
- Нельо... - Кано осторожно коснулся плеча брата. - Финьо умер. Погиб... Помнишь?
Ему стало страшно от того, что говорил брат. Что с ним? Не проснулся до конца? Или... В любом случае, кузен не мог придти, как бы Майтимо этого не хотелось.

- Что но? Думаешь, что должен был бегать по крепости и все улаживать?
Угу, как всегда, один. Кано недовольно покачал головой. Нельзя же так было! Все он, всегда он... И сейчас ведь будет винить себя, что раз в жизни уснул, а не занялся делами. И это при том, что не пропустил ничего важного...
- Надеюсь.
Менестрель пристально посмотрел на брата. Точно отдохнул? Он не совсем был в этом уверен, да и следующе слова брата ео опасения только подтвердили.
- Больше часа. Все успеешь сделать.
И умыться,  и одеться,  и волосы распутать... Так и лег ведь вчера с грязным колтуном. И поесть... надо было.
- Давай и то и то  сделаем? Я сказал, чтобы завтрак принесли.
Его и должны были принести минут через десять. Брат как раз успеет умыться.
- Но если... как же он мог тогда придти?
Не нравилось ему то, что говорил Майтимо. И эльф не мог понять, о чем именно тот говорит. Финьо... не мог он придти. Слишком многие видели, что он погиб.
- Душа?
Менестрель вздохнул. Это было странно, но... наверное, это, все же, был сон. Просто очень яркий.
- Я знаю, как тебе его не хватает...
Если бы кузен был жив, Майтимо было бы не так тоскливо.
- Я... верю.
Не совсем, но...

- Не должен.
Кано всегда так думал, и теперь свое мнение менять не собирался,  да и не с чего было, вроде бы. В конце концов, а они тогда на что? Один день Майтимо мог позволить себе не заниматься делами. И не один тоже. Он же справлялся...
- Или ты мне не доверяешь? - Он слабо улыбнулся, показывая, что это шутка. - А мне уже на брата посмотреть нельзя?
Вот ведь упрямец... Майтимо почему-то считал, что только он может и должен обо всех беспокоится, а все остальные этого делать не должны.
- Да, конечно.
Можно подумать, что он спорить сейчас начнет, или будет мешать брату умываться. Менестрель покачал головой. Вот же упрямец. Умыться, переодеться... Еще бы  хорошо было дать целителю посмотреть раны, а то вчера так и не показался ему, наверняка. Но тут он понимал,  что брат упрется и  пока решил не заводить об этом разговор.
- Да, конечно.
Есть не очень хотелось, но он понимал, что это нужно сделать. Да и чего-нибудь горячего выпить не помешало бы.
- Пришел...
Если дело было не в этом, о в чем тогда? Менестрель нахмурился. Феа, конечно, были бессмертны. Но что-то он не  помнил,  чтобы они так спокойно приходили к живущим.
- И что он сказал?
Поверить в появление кузена здесь было очень сложно. А если верить,  то это было тревожным знаком.

- Почему ничего и никому? Должен. Но и спать тоже должен, причем сейчас это на первом месте стоит.
Если не выспится и не отдохнет, то потом не сможет нормально ни крепостью управлять,  ни дела делать.
- Я на тебя так никогда и не смотрел. не как на ребенка... а как на брата, за которого я беспокоюсь.
И не просто так ведь, у него для этого вполне были причины. Веские.
Пока Майтимо не было,  в комнату просочился оруженосец. Паренек был совсем запуганный, но видно было, что и он за лорда переживает. Просочился,  покосился на менестреля, поставил поднос на стол и так же быстро и тихо испарился.
Брат вскоре вернулся, мокрый и растрепанный,  с гребнем в руке.
- Давай причешу... Угу, вон завтрак принесли.
Он кивнул на столик,  на котором стоял котелок, от которого шел дымок,  пара тарелок,  кувшин с чем-то... наверняка вкусным. Только сейчас у эльфа засосало под ложечкой.
- Идем.
Он чуть подтолкнул брата  к столику.
-  Попросил? Предложил?
Кано покачал головой. Он... Это возможно было? Для них? Или это, действительно, был сон,  в ктором Майтимо озвучил неосознанное желание?
- А мы... можем? И что ты ему ответил?

- Я вижу. Вот и не ворчи на меня, что не разбудил раньше.
Менестрель грустно улыбнулся и прижался к плечу брата. Ему было страшно... И хотел почувствовать, что рядом есть кто-то близкий.
- Не умею. Я всегда за тебя беспокоился.
И не только за него, вообще за всех братьев. Теперь их стало меньше, а беспокойство от этого только выросло.
Кано взял гребень и принялся осторожно распутывать пряди на голове брата, свалявшиеся, мокрые...
- Скажи, если я дергать сильно буду.
Он не хотел причинять брату лишнюю боль.
- Мальчишка за тебя беспокоится...
Он уже был тут утром, прибрал  и почистил доспехи. И сейчас вот пришел. Наверное,  ждал где-то в соседней комнате.
- И боится...
Их всех боялся. Вон как на них глазами посверкивал.
Менестрель тоже пересел за стол.
- Возможно ли? Я не знаю...
Кано задумался. Брат говорил серьезно...
- А ты в это веришь? И хочешь?

- Совершенно никакого.
Менестрель прикрыл глаза. рядом с братом было хорошо, тепло и уютно.
- Да.
Не стоило об этом говорить... но все они теперь, на самом деле боялись за оставшихся вдвое больше. И страшно было, а если и с ними что-то случится? Как тогда жить? Зачем?
- А вот не надо терпеть! - Он чуть потянул брата за прядку. - Тут просто терпение нужно. Я все разберу.
Волосы у брата всегда были  густые  и сильно путающиеся. Настоящая грива. А возится с ними он никогда не любил.
- Угу, оруженосец. Только мне кажется, что он больше боится не тебя, а за тебя.
Хотя... И его тоже... После Дориата, наверное, все их немного побаивались и не знали, чего ожидать. Чтож, все правильно, ничего другого и быть не могло. Странно, что паренек от них еще не сбежал.
- Мне тоже страшно. Как представлю, что в следующий раз может не стать еще кого-то...
Вот он и произнес это вслух. И вздрогнул. По комнате словно холодная волна прошла.
- А если... возможно?
Он привык доверять старшему, и если тот сомневался, значит.. не был уверен до конца, что все кончено.