Видя, что раненный засыпает - усталость и чары давали себя знать - Туилиндо улыбнулся.
- До решающей битвы ещё долго, - он сказал это не для того, чтобы утешить раненного, а потому что так и было, это понимали все. Чёрные пики ещё даже не были видны с места, где был разбит их форпост... - Отлёживайся со спокойной душой.
Заметив, как встревожился раненный от незнакомого имени, целитель качнул головой.
- Он майа. Помогает раненным. Познакомитесь.
И снова протянул раненному кубок:
- Пей, - приподнял ему плечи. - И спи. Я займусь твоими ранами.

С утра Келебримбор проснулся поздно - бешеная усталость взяла своё, он был вымотан и телесно, и душевно. Но, выйдя на улицу и идя к ручью, чтобы умыться, он заметил над шатром белое знамя, которого не было вчера, и почувствовал облегчение. Судьба явно встала на сторону дяди - и его самого.
Спешить не стоило, но и медлить тоже - лорд Эонвэ нигде не задерживася подолгу, даже если и появлялся. И Келебримбор отправился на поиски майа.
Нашёлся тот не сразу, но всё-таки удалось - лорд Финрод подсказал - и Келебримбор передал через стражей, что просит о разговоре с командующим.

Эонвэ действительно нигде не задерживался - он был везде и всюду, раз уж оставался самым быстрым из всех возможных вестников, кроме слова.
А кроме того, он знал, что его появление неизменно укрепляет дух: эрухини почему-то нужно было для этого видеть глазами; порой он бывал именно для этого.
Вот и сейчас он осматривал лагерь, советовался с военачальниками, а отступив от них, почти сразу повстречал Тьелперинквара. И стражи  передали, и сам он ощущал, что молодой эльф ищет разговора.
- Тьелперинквар, - Эонвэ двинулся к нему.
- Командующий, - Келебримбор вытянулся, отсалютовал - и тут же пожалел: плечо считало, что ещё рано. Ничего. Привыкнет.
- Прости, но у меня есть к тебе дело... просьба, - просить он не умел и смотрел куда-то в сторону, хмурился и кусал губы. - Мой дядя, Морифинвэ Карнистир... он здесь, в лазарете. И просил о разговоре с тобой. Прийти он не сможет, но прошу... поговори с ним.

Эонвэ смотрел прямо на него, но взгляд не был давящим.  Его вообще можно было чувствовать или нет, как луч; когда Эонвэ не хотел, в его облике словно и не было силы (равно как слабости), только свет.
- Мне не за что прощать тебя, - он не растянул губы, однако улыбнулся глазами. - Благодарю, что сообщил мне... я приду. Твой дядя ранен серьезно? Я рад, что вы оба здесь.

С Эонвэ Келебримбор не мог быть так близок, как с родичами, но... с того дня, когда взошла Звезда, он верил Валар и полагался на их свет. Тем более теперь, когда пришло войско.
Эонвэ он уж точно доверял.
- Опасности для жизни нет, но всё же раны серьёзны, - ответил Келебримбор. - Ему придётся долго лечиться.
В то, что дядя не сможет ходить, он не верил.
- Здесь... - Келебримбор хмурился, - и... другие мои родичи. Его братья.
Сказать "мой отец" он не мог и не хотел.

- Он будет здоров, - им удавалось не сдавать палаты целителей.- Все мы.
Эонвэ кивнул: но помня, как прошло расставание с их отцом, не видел нужды навязывать разговор.
-  Я отзовусь на зов каждого, если только буду свободен, - он помнил, что среди братьев был и отец Келебримбора, но не мог вмешиваться и не вполне знал всю их ситуацию. - Могу ли я дать тебе совет?

Келебримбор знал, что о целительстве говорить бы не с Эонвэ - с принцем Финродом.
Он склонил голову.
- Дядя очень хотел видеть тебя.
Но только он. Остальные... Келебримбор с трудом удержал гримасу, но тут же поднял взгляд.
- Да, лорд Эонвэ?

- Я не стану откладывать, - кивнул. Эонвэ посмотрел внимательно на Тьелпе. - Не мучай себя там, где не нужно. Всем нужно время отдыха, и тебе тоже, и пока война дает: отдыхай. Немного позже я займу тебя, и тогда мне потребуется вся сила твоих рук и духа. И я знаю, что ты предоставишь их.
Он говорил с глубоким уважением.

Келебримбор вскинул голову, глаза загорелись мрачным огнём.
- Я готов! - он в самом деле рвался в бой, в настоящее дело, особенно после последней неудачи.

- Тогда отдыхай. Я поговорю с твоим дядей, полагаю, это действительно срочно. И после приходи на совет.
Эонвэ помолчал, глядя на Тьелперинквара.
- Но прежде войны... вы, эльдар, особенны в творении - драконов больше, чем мы рассчитали, и нам нужно оружие, способное ранить его на расстоянии. Мы справимся, чем есть, но не спросить я не могу.

Так отдыхать или оружие?
Для Келебримбора ответ был очевиден. Он нахмурился, но уже иначе, размышляя.
- Я... подумаю над этим.
- Благодарю.

Келебримбор молча поклонился.
- Тогда я пойду в мастерские.

- Разве не труд разума прежде? - он улыбнулся. - До встречи.

Келебримбор усмехнулся.
- Я же не даю советов о командовании войском.
Кивнул ещё раз и ушёл.

Эонвэ снова слегка улыбнулся и кивнул,  а затем двинулся по направлению к лечебнице. Прежде зашел к целителю, расспросил о разном и, в частности, узнал, что посетителей у Морифинвэ нет, и тот не так давно проснулся. Он не хотел бы прервать иного... хороший момент.
Полог шатра распахнулся медленно, давая время раненному подготовиться, и показался Эонвэ.
- Привет тебе, Морифинвэ сын Феанаро, - он обратился без какой-либо окраски. - мне была передана просьба о беседе, и я здесь сейчас - я войду?
Он видел, что Морифинвэ не спит и он один.

Эонвэ молча ожидал ответа, и в его взгляде... не было сочувствия. Он не учился у Ниенны, как Олорин, и мало знал его... если знал. Трудно было различить что-то в ярких глазах майа, кроме внимания. Услышав ответ, Эонвэ вошел: с дозволения было правильно. И правильно было, что дитя решает.
- Ты имеешь необходимые позволения: от целителей, и тебе выделен этот шатер. Или ты говоришь об ином, Морифинвэ Феанарион? Я слушаю.
Эонвэ взглянул на кувшин и кубок на прикроватной тумбе, и снова на собеседника. Дитя - эльф по имени Морифинвэ - ощущался как выпавший из гнезда птенца. Не слеток, этот - выпал, и звучал он так растерянно, словно сам не знал, где его гнездо. А ведь и не знал?

Если бы Эонвэ знал, что его поведение может оскорбить эльфа, он, может быть, вел бы себя по другому. Но он не знал. Не думал и о разнице сил - напротив, без нужды он был почти что эльф, хотя перепутать не смог бы, естественно, никто. Даже и не потому, чтобы выглядеть своим - он итак был. Просто земля и так трещала под грузом войны, пусть даже кроме айнур в отдаленном Амане да редких чародеев здесь треска еще никто не слышал. Просто среднестатистический эльфийский рост и телосложение как нельзя лучше подходят для их шатров и мебели, а уж айнур стали принимать облик эрухини задолго до того, как эрухини стали делать шатры и мебель, так что рассчитывать их на майарскую стать мастера так и не научились. Да и слишком много пришлось бы делать вариаций. Эонвэ, к примеру, не любил кресла с подлокотниками, неудобно.
Морифинвэ не любил покрывало... вернее, что-то иное, шедшее изнутри, заставляло его трепать ткань. Эльф волновался, хотя поводов к тому не было, но он запутался... и явно придавал разговору особенное значение. Как многие здесь. И беседы были одной из важных задач герольда.
Эонвэ ждал, по-настоящему терпеливо и никуда не торопясь.
- Я пришел, чтобы выслушать тебя и, по возможности, ответить, - заверил его Эонвэ. - Тебе нет нужды торопиться, разговор будет и, может статься, не один, - мелодичный и негромкий голос герольда звучал мягко. Эонвэ слегка задумался, "Тьелпе" не было ему привычно, но он понял, кого имеет в виду Морифинвэ. - Тьелперинквар передал мне просьбу о разговоре и рассказал, что ты ранен, но опасности для жизни нет. Мне известно, что вам обоим удалось вырваться из плена.

Эонвэ достаточно хорошо знал перворожденных Детей Творца, чтобы понимать: Морифинвэ в разговоре не соблюдал присущие им условности, которые они так любили, чтобы лучше понимать друг друга. Но тот, кто еще желает петь, должен уметь слушать; слушать все. В сути коротких слов ясна была просьба - а даже если бы и нет... Эонвэ сел. Нет причин отказаться.
Внимательно слушая, он коснулся рукой, удивительным образом незаметно для самого Морифинвэ, ноги эльфа; настолько легко, что тот не смог бы ощутить давление сквозь покрывала. Рана ощущалась, как заминка в мелодии, надрыв в песне. Не тот Диссонанс, что изменил все Песнь. Его можно сгладить: как именно это будет ощущать эльф физически, незнакомо. Но Эонвэ чувствовал и жар внутреннего огня, и скрытую - частично от самого эльфа - силу. Неверные ноты...
Хочет нащупать верные.
Не отпуская взгляд Морифинвэ, Эонвэ убрал руку, не думая, что любое прикосновение оставляет живительное, не жгучее тепло. Его можно ощутить, даже не принимая душой иного.
- Ты просишь суда, Морифинвэ Феанарион? - проговорил Эонвэ, и в этом голосе не прозвучало жалости или тени ее.