Когда над Дортонионом встало зарево, все пограничные заставы поднялись по тревоге, с юга под защиту крепостей потянулись мирные жители.
Если бы знать тогда, как все обернется... и все равно он не удержал бы Таргелион. Никто не удержал бы после того, как пала крепость Макалаурэ и враг хлынул в открытый проход, а укрепления по берегу Гэлиона не могли остановить его.
Карнистир вывел войско к стрелке Гэлиона, чтобы закрыть дорогу на юг. Аннамирэ уводила мирных жителей - на Оссирианд надежды не было, шли к Амон Эреб. Сопровождение у них было всего ничего, и Карнистир просил близнецов встретить их, а если получится - выслать ему подкрепление.
Можно было попробовать отсидеться за реками. Пограничники стояли бы до последнего. Гэлион и Аскар держали бы вражеские войска... но их оказалось слишком много, словно Ангбанд был лишь воротами в невидимое царство, откуда хлынули орды, которых было не счесть. Карнистир знал, что они войдут в Таргелион еще до весны и тогда все пути отступления будут перекрыты, кроме как за Синие горы. В царство наугрим, которые припомнят нолдор все насмешки, все золото, что отдали в прежние годы...
Карнистир до последнего старался не думать, что сдает Таргелион. Свой дом, лучшее творение своих рук, свой центр мироздания. Сначала надо было вывести беженцев. Потом отступить. В горячке поспешных решений и перестановок то и дело приходила безумная мысль - если прибудет весть, что Аннамирэ добралась до Амбаруссар, еще можно вернуться за Гэлион и отстаивать свою землю пядь за пядью, столько, сколько возможно. Но это означало к весне положить всех.
Потом враг подошел, и стало не до рассуждений. Они удерживали стрелку три дня, а на чевертый земля задрожала за их спинами - с юга шло войско.

Войско привел Питьо. Карнистир успел махнуть ему рукой - Питьо помахал в ответ и рванулся в бой, и это было как нельзя кстати. Воинам Таргелиона давно требовалась передышка, и хотя они сменялись в первых рядах, этого не хватало. Теперь Карнистир отвел войско назад, уступая брату. Враг тоже подустал, и свежие силы изрядно его проредят.
Вестовой нашел его, сказал, что Аннамирэ добралась, и это была еще одна добрая весть. Карнистир оглянулся на Гэлион, на землю, с которой сросся за последние годы крепче, чем с Аманом. Теперь отступать туда было поздно - им с Питьо предстояло возвращаться вместе, прикрывая друг друга. Только пара часов отдыха. Перевязать раненых, глотнуть воды, смежить глаза хоть на несколько минут, не снимая шлема...
Ощущение утраты пронзило его насквозь, как отравленное копье, вытряхнуло из дремоты, подняло на ноги. В последний раз такое было, когда погиб отец, и Карнистир ощутил, как опустел весь мир, прежде чем осознал эту смерть. И сейчас, еще не разлепив до конца глаза, он понял, что потерял брата, и несколько мгновений не мог дышать от ужаса и боли. Они жили врозь, могли не видеться годами, но оставались целым, а теперь это целое было разорвано.
"Питьо, - позвал он, - ты понял?.."
Но наткнулся не на стену аванирэ, а на глухую черную пустоту, которая грозила поглотить его.
Он снова поднял войско. Они отбили Питьо, но от этого не было никакого толку. Не было толку от их отчаянной мести - маленький рыжий брат лежал мертвым и не видел, сколько орков они положили к его ногам, как вода и в Малом Гэлионе, и в Большом из красной стала черной. Как враг попятился и откатился, как оттаскивали от воды тех, кто рвался преследовать его.
Карнистир через силу приказал отступать, прикрывая раненых. Хоронить павших не было времени, они только забрали рыжего, и носилки с ним отправили вперед. Карнистир ехал в последних рядах и не мог ни думать о брате, ни забыть о нем, ни представить, каково сейчас Тэльво. Сам он не нашел себе пары среди братьев и даже представить не мог, насколько младшие близки. Были близки. Прошло немало времени, прежде чем он решился на осанвэ.
"Питьо погиб. Везу его домой".

Тэльво не ответил. Карнистир ждал горя, ужаса, расспросов, да хоть упреков и обвинений - но самый младший молчал, и это было хуже всего.
Целители позаботились о теле Питьо - он лежал на носилках совсем как живой. Его даже не накрыли плащом с головой, не желая признавать его смерть. Так он и вел их на юг.
Дальше отступали почти без боя. Разведчики доложили, что враг долго медлил, прежде чем решился перейти стрелку Гэлиона. Но после этого орочье войско уже не стало их догонять. Только держалось в виду, в нескольких полетах стрелы. Карнистир знал, что потом они войдут в Таргелион...
Тэльво встретил их на границе своих владений. Карнистир к тому времени перебрался из тыла вперед - нападения больше никто не ждал, и встречающий их отряд узнал издалека. И даже теперь, увидев одну рыжую голову, поискал глазами другую.
Пока Тэльво подъезжал, он пытался придумать себе оправдание - но не мог. Если бы только начали отступать сразу. Если бы он удержал Питьо, не дал ему полезть в бой. Если бы не променял жизнь брата на пару часов отдыха... С тех пор мысль об отдыхе стала ему ненавистна, но было поздно.
Крик Тэльво его потряс. Карнистир думал, у младшего было хоть немного времени, чтобы свыкнуться с потерей, что самого страшного горя он не застанет. Но похоже было, что Тэльво обезумел.
Отряд остановился. Карнистир подъехал к носилкам и остановился рядом, но не сказал ни слова.

Носилки опустили, Тэльво бросился на колени и принялся трясти близнеца, пытался дыханием согреть ему руки. Карнистир сполз с коня и молча смотрел на это. В нем горе и вина окаменели, и он не знал, как это выразить, как посочувствовать Тэльво. Тэльво кричал.
- Ну что же вы, поздно же будет!
- Уже, - произнес Карнистир, чтобы хоть что-то сказать.
Самый младший заскулил и скорчился рядом с носилками, словно раненый зверек, так и не выпуская руки Питьо. Как будто хотел разделить его участь, но не мог. Его хотелось поднять и унести отсюда, но Карнистиру отчего-то казалось, что такого Тэльво ему не позволит. Или не простит.
Постепенно их окружили полукольцом, в центре которого остались носилки. Тэльво все скулил и плакал, забыв, что все смотрят и слушают. Карнистир стоял над ним, войско ждало. Потом кто-то не утерпел:
- Надо ехать дальше.
- Молчать, - прошипел Карнистир, не оборачиваясь.
Но брат уже поднялся на колени, вытирая слезы, и глухо и сбивчиво заговорил. Карнистир подхватил его, поставил на ноги, прижал к себе.
- Я разберусь, Тэльво. Разберусь, - хотел договорить: "А ты горюй", - но не смог.

Тэльво постоял, прижавшись лбом к плечу Карнистира, а потом вскочил на коня и сорвался в галоп. Карнистир тоже вернулся в седло, крикнул, на кого оставляет войско, и помчался за братом. Не дай Эру он замыслил глупость.
Младшего он догнал быстро, тот прямо на скаку кричал, не заботясь, услышит ли кто-то сквозь шум ветра и грохот копыт:
-Не хочу могилу, надо сжечь. Как отец сгорел. Нельзя его оставлять в земле. Вдруг некому будет присматривать... Лучше пусть никаких следов не будет. А когда-нибудь он вернется.
- Как скажешь, - отвечал Карнистир. - Конечно, вернется.
В конце концов под Тэльво начала уставать лошадь, они перешли на шаг и через несколько часов войско догнало их. Карнистир вернулся к своим, поручил одному из целителей присматривать за Тэльво - осторожно, чтобы не заметил, но постоянно. Опасался, что горе подточит младшего и толкнет на какое-нибудь безумие.
Но ничего не произошло. До Амон Эреб добрались спокойно. Их не преследовал враг, никто из раненых не умер в дороге... Пока Карнистир размещал войско в крепости, пока рассказывал Аннамирэ, что случилось, пока они оба пытались даже не осознать - хотя бы объять разумом се свои потери, - Тэльво готовил погребение.
Помянуть старшего из младших лордов собрались все, кого мог вместить двор, те, кого не мог - смотрели из окон. Тэльво отдавал распоряжения, Карнистир отмалчивался. Он так и не говорил больше с братом за все это время, и ему было горько знать, что он не может предложить никакого утешения. Когда Тэльво замешкался и замер, в отчаянии глядя на близнеца, Карнистир сам приказал:
- Несите дрова и масло.
Он стоял рядом с братом и все еще готовился хватать его за руки, если вдруг что-то пойдет не так. И не знал, когда его отпустит тревога за младшего - может, после похорон.