Quenta Noldolante |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Quenta Noldolante » Архив эпизодов » Корабль №2
Время и место: Альквалондэ после Резни и сборов - Эндорэ. 1496-1497 гг.
Участники: Тьелперинквар, Куруфинвэ, Феалиндо, Макалаурэ, Тьелкормо, Аракано
Возможно ли вмешательство в эпизод:
Предшествующий эпизод: Как в страшном сне, Все в сборе
Краткое описание: отплытие и путь в Эндорэ.
Предупреждения: нет
В воздухе над кораблями вдруг соткалась высокая фигура в темном облачении. Капюшон скрывал ее лицо, но по Музыке, исходившей от неведомого, каждый эльда Амана узнал бы Судию Намо, владыку Чертогов Мандоса.
Прождав с десяток ударов сердца, Вала заговорил, и голос его был ровным и неумолимым, как Справедливость, которую являл он в Арде Искаженной, и столь громким, что слышен был всему воинству нолдор:
- Слезы бессчетные прольете вы; и Валар оградят Валинор от вас и не допустят вас туда более, и даже эхо ваших жалоб не будет слышно за горами. Гнев Валар лежит на Доме Феанаро от Запада до крайнего Востока, ляжет он и на тех, кто последует за ними. Клятва ведет их, и она же предаст их, и вырвет у них те самые сокровища, которые они поклялись добыть. Ко злу приведут те деяния, что начнутся с добрых побуждений; и произойдет это от предательства родича родичем и от страха предательства. Вечно Обездоленными будут они.
Неправедно пролили вы кровь своих родичей, и запятнали землю Амана. За кровь вы заплатите кровью, и за пределами Амана будете жить под сенью Смерти. Ибо хотя Эру назначил вам быть бессмертными в Эа, и не подвержены вы болезням, но можете быть убиты и будете убиты: оружием, муками и тоской; и ваши бездомные души придут в Мандос. Там надолго поселитесь вы, и будете тосковать по телам, и мало найдете жалости к себе, хотя бы все, убитые вами, просили за вас. А те, кто продолжит жить в Средиземье и не попадет в Мандос, утомятся от мира, как от тяжелой ноши, истают, и станут тенями сожаления перед юной расой, что придет позже. Так сказали Валар.
Горько было Намо изрекать это пророчество, ибо любил он нолдор и многие из них были его учениками и друзьями даже. Но совершили они злое деяние, а нити Замысла сплетались в еще более мрачный узор, предрекая беды гордым и жестоким. Не по воле Судии должно было произойти зло, но по воле самих эльдар, ибо законы Эа были таковы, что пролитая кровь призывала новую, а предательство рождало недоверие и новые предательства. Валар же не желали более вмешиваться в дела тех, кто отверг их покровительство и страстно желал свободы, ибо против воли Эрухини не могли вмешиваться в их жизнь.
Окончив мрачную свою речь, Намо, окинув последним взглядом народ нолдор, исчез, будто и не было его. Лишь чаячий горький плач звучал над Лебяжьей Гаванью.
Рана, хоть и вовремя подлеченная целителями, всё же сильно выматывала и сосала силы, так что погрузку на корабль и прочее Тьелкормо помнил очень отрывочно - лишь те краткие промежутки между забытьем в сне, который не был мирным - всё время всплывали из памяти события то самого боя и его стремительного завершения для самого Туркафинвэ, то всё то, что предшествовало приходу в Альквалондэ, начиная ещё от злополучной охоты, когда Моринготто напал на Форменос, и заканчивая попыткой захвата заложников и убийства, как думал сам Турко, Ольвэ. Иногда же сны сливались во что-то и вовсе сюрреалистическое, но от этого становилось только хуже. Краткие отрывки бодрствования тоже особо не радовали - хоть и удалось победить, но, кажется, не только лишь их силами, да и было какое-то мерзкое чувство после этого всего... однако же, спроси кто Третьего, он в этом ни за что бы не признался. Как и в чувстве вины, когда после очередного возвращения к реальности узрел возле своего лица здоровенную собачью морду. "А я совсем про него забыл в ходе боя... хотя, на нас столько обрушилось, что это и неудивительно." Протянуть руку и погладить Хуана сейчас было для Феанариона целым делом, но всё же как-то это получилось. И радовало, что пока рядом не сидит никто из родичей - Тьелкормо страстно хотелось побыть пока одному, общество Хуана не учитывалось.
- Прости, что так всё получилось... я не знаю, как я вообще перестал о тебе тогда думать! - Зачем он оправдывается, Турко не знал, ведь пёс даже смотрел без укора. Ну почти без укора. Или это чудилось самому нолдо? Чувствуя себя глупо от разговора в один конец, Третий умолк и отвернулся, стараясь перебороть стремление немедленно подняться на ноги и всё тут выяснить, что пока было даже не неприемлемо, а невозможно...
Тьелпе еще толком не пришел в себя после сна, когда раненых начали грузить на корабли. В том состоянии, в котором он находился, все вокруг казалось ему страшной суматохой, хотя, вероятнее всего, кто-то должен был руководить всем этим процессом, и никакой суматохи не было. Ему было досадно и неприятно, что он не может идти сам, а его переложили на носилки и понесли куда-то как маленького ребенка. И еще было больно, потому что как ни старались несшие его эльдар делать это как можно аккуратнее, движение все равно ощущалось раненым и очень даже сильно. Потому Тьелпе пришлось сосредоточиться на том, чтобы не стонать, потому что подобное поведение он считал совершенно недопустимым.
Поэтому он почти не видел улиц, по которым его несли, необычно темных домов, мелькающих факелов. Он даже корабли в гавани рассмотреть не успел. На причале эльдар было гораздо больше, все были заняты, никто не обращал внимания на других. Нолдо попытался увидеть кого-нибудь из родичей, но из своего положения на носилках не смог сделать и этого. Когда он оказался уже на борту одного из кораблей, он уже настолько скверно себя чувствовал, что ему было все равно, что происходило вокруг. Когда-нибудь кто-нибудь появится, и ему все объяснят. Его спросили, не нужно ли ему чего-нибудь, он мотнул головой, отказываясь. Все сейчас очень заняты, чтобы уделять внимание ему, вот и не стоило хотя бы отвлекать их от важного дела.
Потом он, кажется, снова уснул, точнее провалился в тревожное забытье, заставляя себя ни о чем не думать. Не так он представлял себе отплытие. Но что уж, теперь было поздно сожалеть, что все вышло так... глупо. Когда раздался голос Намо Мандоса, Тьелпе, которому с его места не было видно, что происходит, резко проснулся и попытался подняться на ноги. Ему этого сделать не удалось, поэтому половину из ужасных слов он благополучно прослушал. Потом наступил миг тишины, после которого раздались крики, проклятия и плач. Все на свете раненый отдал бы в этот момент за то, чтобы узнать, что случилось. Он понимал, что не сможет встать, как ни старался - раненая нога не выдержит веса тела, и все попытки закончатся тем, что он в лучшем случае рухнет на пол, а в худшем вообще не сможет встать. Звать на помощь было отвратительно, да и глупо: в таком шуме все равно никто не услышит. Оставалось только ждать, что кто-нибудь обратит на него внимание или же попросту появится в пределах досягаемости. Ну куда все провалились?! Что случилось?!
Трапы подняли, привязали тросы, проверили мачты и паруса, и всё в полном молчании - короткие приказы принудили к действию, а дальше пошла только работа. Корабль отошел от гавани, сразу же за первым, на котором плыл король нолдор.
Целители направились к раненым, которых до этого заботливо перенесли в одно общее, вытянутое помещение, теперь оборудованное под лазарет.
Здесь можно было услышать тихий шепот, позвякивание стеклянных колбочек, шелест одежд - все звуки смешались в общий шуршаще-позвякивающий поток.
- Тише-тише, рано вставать, - к Тьелперинкваро подошла одна из целительниц. Она села рядом с сыном Куруфинвэ, поправила сбившуюся подушку и взглянула на рану. - Если сейчас не напрягаться, раньше встать сможешь, а нет - и все старания тех, кто лечил тебя пойдут насмарку.
Прерывисто вздохнув, эльфийка поставила на столик рядом с кроватью кружку с отваром, затем поднесла ладони к покалеченному бедру нолдо и тихо зашептала.
В этот момент неподалеку раздался другой голос.
- Лорд Туркафинвэ, ну вы бы хоть собаку с собой не тащили, лазарет же! - с виду ещё совсем юный эльф, которого целители попросили помочь им, сейчас наткнулся на преграду в виде большого пса. - Умный пёсик. Отойди только с дороги, - нетерпеливо тараторил помощник, держа на сгибе руки чистые полотенца. - Ну-ну, давай же, отойди.
К Тьелпе подошла целительница и настойчиво уложила его обратно, пресекая все его попытки подняться. Не считая возможным сопротивляться женщине, эльда послушно принял то положение, которого от него требовалось. Вначале он хотел спросить у нее, что происходит, но подумал, что это будет слишком глупо с его стороны, а выглядеть глупо не хотелось. Она начала осматривать рану, и это отвлекло от всех посторонних мыслей, заставляя сосредоточиться только на болевых ощущениях.
- Когда уже все это закончится, и он сможет встать?! - с отчаянием подумал Тьелпе. Война виделась ему не такой, совершенно не такой. Он, конечно, знал, что в бою можно было получить серьезное ранение или даже умереть. Но ведь и боя-то почти не было! Война оказалась слишком короткой для него. А вот беспомощное лежание тут, обещало затянуться. Это было несправедливо. Неправильно. И непонятно. Все где-то были и что-то делали, а он... Впрочем, целительница права: чем скорее он выздоровеет, тем скорее сможет быть вместе со всеми. А значит, следовало смириться и выполнять все предписания, не пытаясь их нарушить. Это был его долг. А что такое долг, он очень хорошо себе представлял. Нечего жалеть себя, ждать, что к тебе все будут приходить и гладить по голове. Ты - не лучше других, ибо они - на ногах, а ты - в постели. Ты оказался не на высоте. Смирись с этим, извлеки урок и двигайся дальше. Тьелпе закрыл глаза и попытался снова уснуть, надеясь, что когда он проснется, ему станет лучше.
Разумеется, долго такая идиллия не продлилась. Вскоре словно включили звук, и стали слышны разговоры снаружи, и их было... слишком много, да и общий настрой Тьелкормо совсем не нравился. Мучиться в неведении Турко не любил, так что прибежавшего вроде бы целителя Третий воспринял скорее радостно - в себе нолдо по-прежнему не находил сил даже сесть.
- Хуан, отойди. - Затем Третий повернулся кое-как уже в сторону целителя, ожидая, пока пёс перейдёт на место, проходу не мешающее. - А что там снаружи? Отсюда почти не слышно, но явно что-то серьёзное. То, что я должен знать. - Помимо воли приходили мысли, что корабль может и тонуть... но нет, он слишком ровно для этого шёл... "Рауг... никогда не думал, что можно вот так слечь от стрелы своего же сородича. А что будет на том берегу? И будет ли что-то? Если там и остались наши родичи, то вряд ли они нам будут рады после такого. Остаётся надеяться только на себя, а нас всех не так уж и много. Но не так уж и мало. Не мешало бы обсудить, что делать, с братьями и отцом. Кстати, где они все?" - И опять, обращаясь к эльда неподалёку. - Где мои отец и братья?
- Ничего там снаружи. Работают, - больше огрызнулся, нежели ответил эльда, за что и получил подзатыльник от проходящей мимо нолдиэ, заменявшая главную среди целителей.
- Не сердитесь на него, лорд Туркафинвэ, слова Намо многих выбили из колеи, некоторые до сих пор с места сойти не могут, трясутся всё, рыдая о загубленной жизни, - кажется, последние слова она произносила уже с толикой презрения. - Ваш отец со старшим и младшими на другом корабле, лорд Морифинвэ, лорд Куруфинвэ и принц Тьелперинквар - на этом. Не многим посчастливилось выйти невредимыми из битвы, но среди ваших родных погибших нет, - легкая улыбка. - Говорят, мы сначала плывем до Арамана - это неделя пути по морю, а дальше - до Средиземья.
Сказать большего эльдиэ не могла - не знала просто напросто.
- Отдыхайте, лорд, вам нужно набираться сил, - после этих слов женщина пошла дальше: работы оставалось много, лишь бы медикаментов хватило, а остальное не так важно.
Они приехали в Альквалондэ на рассвете и сразу прошли к Ольвэ. Феанор и семеро его ладных сыновей. Тот радушно принял их, велел накрыть столы. Но отец отказался, хотя путешествие было и нелегким. Он перешел к делу и попросил корабли. Больше ничего. Ни стрел, ни копий, ни корабелов. Только корабли.
Ольвэ понял. Слухи о деяниях Моргота доносились и до него. И тогда Ольвэ, дальновидный правитель, отдал им не только корабли, но и половину своего войска. Он понял, что не ради святой мести отправляются нолдор в Эндорэ, а ради спасения всей Арды, ибо пока жив Моргот и находится на свободе-не видать Арде мира!
...Он взошёл на борт белоснежной ладьи, и в руке его была рука его жены. Вместе, неразлучные, движимые любовью, омраченной горечью мести, они плыли по морю к неведомому.
Чья-то мягкая рука провела мокрой тряпицей по его воспалённому лбу. Он резко вынырнул и грёз и застонал.
Он спал и видел сон...
Всего лишь сон.
Боль от ран уходила, а вместе с ней уходило и то ощущение беспечальности и радости, что чуял он в своём дивном сне. Ужас воспоминаний нахлынул внезапно. Альквалондэ. Резня. Отчуждение между ним и женой...
Пол качался... Это не пол-это палуба. Корабли, омытые кровью тэлери, плыли к Эндорэ.
Мысли путались - отрывистые и суматошные. Надо делать... Надо что-то делать... Снова поговорить... Вдруг поймёт? Простит?
- Позовите... Позовите мою жену...-прохрипел он, полузакрыв глаза, дивясь собственному голосу, боясь и надеясь.
"Придет!-шептало чувство. "Не надейся!"-холодно ответствовал разум.
Ни колыхания воздуха. Ни ветерка. Только странное молчание в гнетущей тишине. И тогда он открыл глаза, удивленный, что никто из целителей не отправился за его женой, и повторил: мрачно, угрожающе:
- Я, Карнистир, сын Феанаро, владыки нолдор, приказываю вам привести ко мне мою жену.
Что-то подсказывало ему, что приказ будет плохим началом для разговора. Но милая, любимая поймет. Поймет, если любит.
Гнетущее молчание, послужившее ему ответом, заставило Карнистира напрячься. Он вдруг осознал: что-то произошло. Что-то ужасное, о чём ему боятся сказать.
- Моя жена? - прошептал он, едва шевеля губами.
- Лорд Карнистир, она осталась... Осталась в Амане,-выдохнул один из целителей. Самый смелый и безрассудный.
- Этого не может быть...-прошептал Морифинвэ потрясённо.-Этого не может быть!-прорычал он, рывком вскакивая с постели, позабыв о ранах, которые могли открыться вот-вот!
...Кажется, он кричал и метался, срывал с себя покрывало и рвался куда-то... К кормчему, собираясь требовать у него развернуть ладью и плыть обратно - в Аман.
Он слышал испуганные крики: "Лорд Карнистир!" и чувствовал, как чьи-то чужие, безжалостные руки вдавливают его в давешнее ложе, а в горло, иссадненное криком, льётся пахучая жидкость с неприятным вкусом, но до боли знакомым запахом. Захлёбываясь, он кричал, что убьёт каждого, кто станет на пути между ним и его любимой, его дорогой нолдиэ... Но глаза слипались, и мысли путались. Путались до тех пор, пока не осталась одна: спать...
И он уснул.
Финальный пост от Артарэсто:
Раненых среди тэлери было не меньше, чем среди нолдор, а раны, нанесенные мечами, были страшнее ран, нанесенных стрелами. И были еще раны, нанесенные предательством и заставлявшие тэлери смотреть на целителей-нолдор так, что Артаресто не понимал значения этого взгляда. Это было даже не недоверие - что толку не доверять целителю? Это было что-то незнакомое, неуместное в благой земле...
На этот раз посланца валар было слышно всем. Даже в Альквалондэ. Даже тэлери, к которым он не обращался, слышали каждое слово. Расслышав первые звуки, Артаресто почувствовал облегчение - наконец-то Великие заговорили с ними! Но слова, которые они выбрали для этого, пригвоздили его к месту.
Валар судили так, словно все нолдор собрались в Эндорэ по одной причине, ведомые одним вождем. Так, словно каждый принял участие в братоубийстве. Так, словно ни сострадания, ни утешения больше не заслуживал никто, даже тэлери, виновные меньше всех. В словах Намо Судии не было того, чему его всю жизнь учили валар, - милосердия. И справедливости в нем не было тоже, ибо он наказал по высшей мере всех - даже тех, кто еще заслуживал снисхождения.
На этом мир для Артаресто перевернулся окончательно. Можно было смириться с горем и вспыльчивостью Феанаро, несдержанностью его сыновей, негодованием тэлери, стечением обстоятельств, мороком Моринготто... но нельзя было понять, за что валар так поступили с ними. Не вмешались в час нужды. Не утешили в час горя. Не пощадили в час расплаты.
В миг, когда слова Намо отзвучали и над гаванью закричали чайки, Артаресто понял, что не сможет остаться в Амане и жить, вспоминая этот приговор.
Еще три дня он провел в Альквалондэ, ухаживая за ранеными. На третий день Ольвэ пришел в себя, и Артаресто успел попрощаться с ним. Прощание далось обоим тяжело, но расстаться, не увидевшись напоследок, было бы еще хуже. Прощание с отцом, матерью и Ангарато вышло еще тяжелее. Айканаро же наконец решил уходить. И на исходе третьего дня они вместе оседлали лошадей и поскакали на север, рассчитывая догнать корабли до Арамана.
На четвертый день пути впереди показались паруса, и через несколько часов они как раз подоспели к стоянке.
Рассекая морскую гладь, корабль шел ровно, скоро - точь-в-точь за первым судном, словно бы команда состояла только из опытных мореходов. Везение или у нолдор и правда настолько хорошо получалось мореходство - пока не ясно.
Прошло семь дней с того момента, как они покинули Альквалондэ, когда впереди стал различим Араман - они достигли последней отправной точки, после предстоял последний рывок - на Эндорэ.
Стоило пополнить запасы и, как оказалось, взять на борт тех, кто принял решение в самый последний момент. Разобрались со всеми делами быстро: запасы воды, перегруппировка на кораблях команд и нужных в плавании припасов: где-то недоставало медикаментов, другим же - провизии, стоило решить все подобные вопросы сейчас, покуда была возможность.
А дальше - в открытое море.
Отредактировано Палантир (2013-07-25 14:57:16)
Вы здесь » Quenta Noldolante » Архив эпизодов » Корабль №2
