После ужасного, лихорадочного труда по спасению раненых, после вспышек злости и гнева, мучений совести и радости от вести о живом Ольвэ, после крушения мечты о далеких землях Ангарато чувствовал себя подавленным и опустошенным. Да еще и уход братьев и любимой сестры… Он не был старшим ребенком, он никогда не жил с родителями один. А вот теперь… Как все это случилось, как вышло, что праведная ярость против врага, желание достичь новых земель обернулись кровью и болью одних родичей и ссорой с другими? Весь долгий обратный путь Ангарато задавал себе вопрос: «Могло ли быть иначе?» и давал на него сотню ответов. Могло бы – если бы они поспешили, уговорили Ольвэ отдать корабли или хотя бы встали на его сторону – наверняка Феанаро тогда бы не стал нападать, испугался бы поражения, ведь Дом Арафинвэ представлял собой немалую силу, а Нолофинвэ никогда не выступил бы против родного младшего брата. Хотя здесь Ангарато засомневался: отец наверняка не захотел бы подымать оружия на родичей из Дома Финвэ. Но ведь необязательно было бы сражаться! Достаточно простой угрозы!

Ангарато поймал себя на том, что начинает рассуждать так, как учил Мелькор, то есть Моринготто, и глубоко вздохнул. Но что еще можно было сделать? Феанаро, неистовый Феанаро, не терпящий промедления и противления своим замыслам – вот главный камень преткновения. Его пробовали остановить словами, но это оказалось невозможным. На него могла повлиять лишь грубая сила – но как это: поднять руку на близкого родича! Невозможно, немыслимо. Хотя вот он-то как раз и поднял, да еще и на раненого…

От мучительно постыдного воспоминания Ангарато заскрипел зубами и сжал руки в кулаки. Нет у него ответа, нет. Да и что толку рассуждать, когда все уже случилось? Повернуть вспять время, сделать бывшее небывшим не могут даже сами великие Валар. Все уже случилось. И теперь Феанаро запятнал себя кровью и проклят, и прокляты все, кто следует за ним – и братья, и Артанис… А он их, выходит, бросил. Скачет, чистенький, обратно в Тирион. От этой мысли Ангарато захотелось закричать в голос. Но не мог он ступить на те залитые кровью корабли, не мог, не мог!

С этой мыслью Ангарато въехал в белокаменные стены Тириона и на миг замер от ужаса: тишина Тириона слишком уж напоминала тишину Альквалондэ. Но он тут же опомнился – это тишина не смерти, а изгнания. Жители просто ушли… но смерть уже коснулась и Тириона – ведь многие нолдор погибли в Лебединой Гавани. Эта мысль не слишком утешала.

Но Ангарато не успел выйти на новый виток мучительных раздумий, как отец обернулся к нему.

- Я еду к Валар, -  тихо сказал Арафинвэ. Ангарато даже не кивнул – само собой подразумевалось, что он последует за отцом. Да и что ему теперь оставалось делать, единственной ветви некогда могучего древа? Лишь держаться ствола, опоры их Дома – Арафинвэ, сына Финвэ.

Они выехали из Тириона сразу же, и Ангарато придавила сгустившаяся вокруг непривычная тьма. Дорога до Альквалондэ и раньше была освещена плохо, свету Древ мешали высокие Пелори, поэтому там отсутствие света не воспринималась так болезненно. Но здесь, на пути к Валмару, сияние Древ никогда не угасало. Раньше. Теперь же вокруг распростерлась пугающая тьма. Как же они теперь будут жить – без Света, без надежды?

Со стесненным сердцем и склоненной головой последовал Ангарато за отцом во дворец Владыки Ветров. Арафинвэ не просто поклонился Королю, но опустился на одно колено и, немного промешкав от неожиданности, Ангарато сделал то же, немного позади и справа от отца.

- Приветствую Владыку Ветров, - голос отца был ровен как всегда, а вот Ангарато не смог унять легкую дрожь в голосе, когда повторил приветствие…

Старший братик покуралесил, а страдает весь Валинор. А больше всех личность, заведующая освещением в мире. Варду редко когда можно увидеть за бумагами или чем-то подобным в её Чертогах. Обычно она там проводит музыкальные занятия, танцы, периодически экспериментирует со светом, в своё удовольствие. Сегодня её можно было увидеть по уши закопавшуюся в чертежи и наброски. Несколько смятых листов тут же валялись. Не забыть бы их потом убрать. Мысль Йаванна подала дельную - висеть новому светилу на небе однозначно. Теперь бы использовать выпавшую возможность и организовать объект, дарующий не только свет, но и тепло. Давняя мечта, провальная во многих начинаниях. Стоит нарастить объект и заставить его источать тепло - тепло уходит, расходуясь в процессе работы. Требовался постоянный источник энергии. Ей бы сюда безлимитный источник питания. Что-нибудь типа вечного огня, не меньше.
Устало откинувшись на спинку стула, Валиэ потёрла ладонями лицо. Сосредоточенная, ни разу не радостная, не смеющаяся, не улыбающаяся. Мелькор заставил её конкретно так приуныть. Чтоб его Ть... нет, всё-таки Свет побрал. Во Тьму драгоценный родственничек давно ушёл, абсолютно добровольно.
Майар все ходили на цыпочках, тихие, как рыбы в воде. Элентари не страдала припадками буйства, если её отвлекали от дел, но сегодня поворчать вполне могла. Со своим вспомогательным составом бек-вокалистов из младших духов она тоже обсудила данный вопрос. Кто во что горазд: и светило сменным может быть, и лучше собрать все звёзды и объединить в один большущий объект, кто-то вообще предложил ей самой сыграть роль светила - делов-то, развоплотился, сделался шариком света покрупнее и сияешь на всю Арду. Варда с дури (или всё-таки усталости?) даже чуть не решила, что драгоценным майар не терпится, когда она уже от них отвяжется и свалит. В конце концов, свалили младшие духи кто куда, по своим "внезапно возникнувшим делам". В Чертогах стояла гробовая тишина.
Решив, что если она хотя бы ещё десять минут попялится на записанные на бумаге идеи и на чертежи, то точно сойдёт с ума, Элберет покинула своё рабочее место. Прошлась по Чертогам, заметила, что в танцевальном зале у стеночки тискаются двое майар. Впервые весьма скупо отреагировала на данный факт - надо ж радоваться, что у подопечных личная жизнь складывается хорошо. Вышла совсем и тут же взяла курс на тронный зал. Сиятельный супруг, небось, тоже себе все мозговые извилины закрутил, озадачившись внезапно взявшими массово отпуск эльфами и подавшимся в бега братцем, по которому больше всех, конечно, теперь скучал Намо.
На подходе к тронному залу Элентари услышала голоса. Спасибо высшей квалификации по части слуха. Манвэ, похоже, разговаривал с кем-то из эльфов. Неужто старшему сыну Финвэ удалось не всех уговорить на свою авантюру? То-то Мелькор огорчится, его лишили нескольких посетителей. Рейтинг популярности брата не переживёт этого - судя по голосам, он целых двух фанатов потерял.
Дверь открылась без скрипа, даже не зашуршала, и Владычица проскользнула внутрь. Валиэ тут же заметила Манвэ, стоящего возле Арафинвэ и Ангарато. Других детей младшего Финвиона здесь не было. Неужто уплыли? Дети-дети, непутёвые чада.
Похоже, беседа была в самом разгаре, поэтому Элентари коротко поприветствовала эльфов и сочла за благое не мешать супругу вести переговоры с оставшимися представителями королевской семьи нолдор.

Голос Короля Арды был мягок, слова – приветливыми, и напряжение немного отпустило Ангарато. Хотя, может быть, лучше Владыка был бы суров и гневен – он бы меньше чувствовал себя предателем. Но что он мог сделать? Плыл бы сейчас на корабле, думая о родичах-убитых и родичах-убийцах, было бы еще хуже. Тут, по крайней мере, он может сказать себе, что не нарушил волю Валар и не предал их, учителей и дарителей.

Отец заговорил первым, как и полагалось старшему, и Ангарато получил время прийти в себя и привыкнуть к новым обстоятельствам. Тут он почувствовал присутствие еще одного Духа и, оглянувшись, увидел Владычицу Варду. Заметил ее и Арафинвэ, он глубоко поклонился Королеве и приветствовал ее учтиво и смиренно, как подобает. То же сделал и Ангарато. Владычица тепло ответила на их приветствия и Ангарато подумал, что и Король, и Королева, как и всегда, готовы прощать и принимать всех, кто обращается к ним за милостью. «Но будут ли они так же милостивы к братьям и сестре?» - подумал он, и сердце его сжалось. Слишком суровы были слова Мандоса, хотя, сказать по чести, в них говорилось лишь о следствиях дурных поступков нолдор. Мандос – справедлив, справедливость – основа его духа, как милосердие – основа духа Манвэ, а свет – Варды.

Отец спрашивал о судьбе их самих и судьбе их родичей. Еще не услышав ответа Манвэ, Ангарато решил, что им самим ничего не грозит… и тем сильнее была тревога за ушедших. Как бы сделать так, чтобы облегчить их участь? Ярость и гнев покинули его, и теперь он с ужасом и состраданием думал даже о том, что грозит Феанаро и его сыновьям – хотя раньше готов был обрушить на них кары своею рукой…

Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы ощутить, сколь сильно были подавлены Арафинвэ и его сын. Чуткая натура Варды всё равно что физически могла ощутить это. Они пришли сюда, ожидая суда над собой, но встретили лишь радушие, которое получали здесь всегда. Нет, таким подходом Валар никого не стремились устыдить, мол, вы очерняли нас как могли, а мы всё равно готовы протянуть руку помощи. Вовсе нет, лицемерия и пафоса здесь не было ни на йоту. Стихии никогда не навязываются, поэтому оказывают помощь, только если она действительно нужна и адресат жаждет её получить.
Нескоро ещё успокоится растревоженный выходкой Мелькора и нолдор Аман. Хорошо, что «улей» покинуло большинство рассерженных пчёл — это к нолдор относится, вестимо. Несколько эгоистично было так думать, когда тут присутствовало двое потомков Финвэ, чьи родные и близкие теперь уже далеко от них, и не известно, свидятся ли члены одной семьи снова. Но как только всё утихнет, Варда надеялась восстановить в Блаженном Краю мир и порядок. Разумеется, основополагающим фактором была разработка нового светила.
Поклонившись ей, оба эльфа выслушали Манвэ. Варде даже не нужно было слышать, что но скажет, — и так знала. Ещё Элентари знала, что ни она, ни её сиятельный супруг не смогут отменить проклятье Намо. Феанор и компания, что называется, сами напросились. Ничто не давало им права осквернять Аман кровопролитием. Ни убийство Финвэ, ни кража Сильмариллов, ни молчание Валар. В своей поспешности нолдор приняли желаемое за действительное и сделали виноватыми тех, кого удобно. И даже это заблуждение не спасёт их. Вместо того, чтобы обратиться за советом или помощью к Стихиям, они предпочли решать проблему самостоятельно, полагая, что действовать сгоряча и наобум будет куда эффективнее хорошо продуманного плана. И конечно, тут не обошлось без Пламенного Духа. Отлично, сам себе злобный буратино. Пусть попробует повоевать по-своему.
Мысль эти сделали Владычицу лишь ещё более мрачной, а она и до этого не особо светилась счастьем. Уныния добавили и думы о том, что она не может приободрить пришедших хотя бы и словами о том, что с их родственниками всё будет в порядке за пределами Амана. Единственное, что она могла им посоветовать, - молиться, чтобы с ушедшими ничего не случилось.
Варда отошла к стене и прислонилась к ней спиной, сцепив руки в замок перед собой. Единый упаси, чтоб она ещё раз поверила старшему брату. Смутьян и мятежник. Нужно было оставить его жить в Мандосе на постоянной основе. Чай, апартаменты вполне себе комфортабельные, учитывая его злодеяния. Сервис тоже ничего: кормят, поят, Намо иногда даже может расщедриться на беседу. И содержать жилплощадь толком не надо, квартплату не требуют. Ну, красота же!

Ангарато слушал звучный, исполненный мягкости и милосердия, и в то же время - твердый голос Владыки Ветров и ему хотелось оказаться как можно дальше отсюда. Нет, Манвэ не был страшен в гневе - но слушать упрек любящего сердца, которому они причинили такую боль, было невыносимо. Проще и приятнее было бы выслушать любой приговор Намо. Потому что Намо наказал бы - но наказание стирает вину. А Манвэ не собирался наказывать их - но вину Ангарато чувствовал. И никак не мог решить, что нужно сделать для ее исчезновения.

Отец спрашивал о тех, кто не запятнал руки кровью - о братьях, о сестре, о тех, кто пошли за ними. Неужели и им приговор - муки и смерть? Нет, нет! Манвэ никогда не пошел бы на это... Но ведь это решает не Манвэ - это будут решать сами нолдор. Те, кто виновен, призовут беды и на головы остальных, невиновных.

От нетерпения он не дождался ответа Манвэ и сразу после Арафинвэ сказал:

- Как помочь им, Владыка! Я... мы готовы сделать все - абсолютно все - чтобы помочь им! Только скажи - как?

Элентари пока не спешила вступать в диалог, её муж вполне мог сам объяснить нолдор, что ожидает их собратьев после оглашения приговора, и что ждём оставшихся, коих было, увы, очень мало. Валиэ повернула голову в сторону окна, но, как и несколько часов назад, не обнаружила там ничего, кроме темноты. Это в очередной раз заставило её тихо хмыкнуть, понимая, что только от неё зависит, когда появится новый источник света. В голове прямо прогремело желание "Идея, приди!". И на ум как назло приходила лишь всякая ерунда, вроде того, отменять сегодня уроки танцев с Ильмарэ или всё же не стоит. Лишь бы от работы отлынивать... Кошмар.
Понятное дело, что Арафинвэ в первую очередь беспокоился за судьбу уплывших, а в особенности за своих детей. Впрочем, строго говоря, он мог бы решить этот вопрос иным путём: отговорить детишек переться неизвестно куда искать приключения на острые уши. Тогда надобность в озвученных вопросах частично отпала. Суровое суждение, но оттого оно не теряет своей справедливости. А раз Финвион, условно, пустил это дело на самотёк, значит доверил выбор детям, и те выбрали свою судьбу. Дальше от младшего сына Финвэ уже ничего не зависело. Его потомки пошли своим путём, он своим. Не такое уж это и ново, что любимые чада рвутся познать мир путём проб и ошибок, пренебрегая советами старших. Только вот в данном случае ошибкой было само это путешествие, а точнее идея войны.
Ангарато также был обеспокоен и вставил реплику сразу после слов своего отца. Нутром чувствуя, что сейчас тут будет разворачиваться трагедия вселенского масштаба, Валиэ по осанвэ попросила одну из своих майэр принести сюда воды. Побольше. И стаканы. Ещё бы сюда Ирмо вкупе с успокоительным. Не хватало только тут наличия полуобморочных от горя и бессилия нолдор...
Манвэ действительно произнёс достаточно суровые слова, которые коротко можно было собрать в одну фразу "Вы ничего не можете сделать с тем, что произошло". "Мог бы хоть присесть им предложить, прежде чем осчастливить прекраснейшей новостью," - подумала Варда. Не то чтобы она считала Финвиона и его сына слабонервными, но после всего произошедшего кто знает, насколько сильно у нолдор пошатнулась психика.
- Молитесь, чтобы ушедшим хватило здравого смысла не идти дальше тропой войны. В Эндорэ каждый из них встретит свою судьбу, какой бы она ни была. Но все они отныне связаны проклятьем. Такова воля Мандоса и таков выбор народа нолдор, - эхом отозвалась Элентари после тирады своего супруга.

Cуровая отповедь Короля Арды ударила Ангарато в самое сердце. Он гордо вскинул голову, сжав губы. Значит, Валар ничем не собираются помогать, да еще и винят не только настоящих виновников - Феанаро и его семью - но и всех, кто пошел за ними? Нельзя сказать, чтобы Ангарато не был с этим согласен хотя бы частично... ведь именно по этой причине он не смог взойти на окровавленные корабли. Однако ведь нельзя равнять убийц и тех, кто не пожелал бросать друзей и народ?

Но Мандос и Манвэ сказали свое слово и спорить с ними бесполезно.

Все слова здесь - бессмысленны, странно, что отец этого еще не понял. Ангарато молча смотрел на отца, который униженно молил о милосердии к ушедшим. Все бесполезно. Все. Манвэ - так же непреклонен, как Мандос.

Теперь Ангарато понял Феанаро... хотя бы отчасти. Валар неумолимы и безжалостны.

Жаль, что нет другого пути в Средиземье - а то он ушел бы туда прямо сейчас.

Варда решила таки больше не подпирать собой стенку, чай, без её присутствия не обвалится. Хотя после произошедшего она не могла быть уверенной почти ни в чём. В том числе и в том, что их полное бездействие - действительно верный путь. Похоже, нолдор так вовсе не считали, и наконец-то речь зашла о противостоянии Мелькору самих Валар.
Варда подошла к супругу и встала чуть позади. Судя по выражению лиц Арафинвэ и его сына, не таких ответов они ожидали услышать. Или по крайней мере не только таких, а что-нибудь более существенное и ободряющее, к примеру.
Манвэ заговорил, спокойно, устало, пытаясь втолковать эльфам, почему виновник всех их бед благополучно смылся и за ним до сих не послан карательный отряд. Пока супруг говорил, в памяти Владычицы сами собой всплывали образы сражения при Утумно. Они практически в прямом смысле сравняли то место с землёй. До того момента Варда ещё никогда не видела таких разрушений. Но именно таково противостояние Валар. И младший Финвион действительно вряд ли до конца понимал, о чём он просит.
Однако неожиданно тон сменился, и Манвэ заговорил о том, что доселе даже с ней не обсуждалось. Вот оно как. Значит дату назначат не они, пусть всё решит судьба. Не то чтобы Элентари рвалась в бой, совсем наоборот - вот уж где ей точно нечего делать, но возникающая неопределённость заставила поёжиться. Впрочем, если муж так решил, у неё нет возражений. Тем не менее, она намеревалась эту тему ещё поднять и не раз, но уже после того, как посетители удалятся.

Но Владыка Арды заговорил по-иному и Ангарато устыдился своих мыслей. Вот оно что... разрушение всего Эндоре, гибель его жителей - и виновных, и невинных, и тех, кого надо покарать, и тех, кого хотели спасти... Вот она - причина видимого бездействия Валар! Не равнодушие, не сочувствие к собрату-Мелькору - как говорил о том Феанаро - а нежелание причинить Арде вред. Некогда Финвэ рассказывал внуку о Битве Стихий - и его слова, и его память, хотя и был он далеко от места битвы, были полны ужасом. Слишком страшной была та война - а ведь в те времена еще очень мало говорящих населяло Арду, они все смогли укрыться от бешеного разгула Мелькора и противостоящей ему силы Валар. 

Владыка Манвэ заговорил о вестнике - и Ангарато весь превратился в слух. Значит, возможно еще спасение! Но Король прав - все ушедшие запятнаны. А у жителей Эндоре недостанет сил, чтобы достичь Валинора - иначе в Аман уже прибыли бы гости. Как же разрешить эту загадку? Удивленно и вопросительно посмотрел Ангарато сначала на Манвэ, потом перевел взгляд на отца.

Тяжкое бремя - мудрость.
Манвэ почти знал, почти предчувствовал, какой ответ даст ему сын Финвэ. Но мгновение - и всё снова переменилось, словно с моря подул северный ветер. Словно горестный вздох вдруг вырвался из груди помимо воли.
- Я должен хотя бы дождаться моего отца и государя.
Тяжел был миг, когда Арафинвэ произнёс эти слова, и тишина, последовавшая за ними, подобна была безмолвию небес перед бурей или безмолвию залов Эру, когда смолк последний аккорд Великой Песни. Но только Король познал пронзительность этой тиши - и Элентари, его Владычица, чей облик сиял во тьме светом Илуватара. В печали своего сердца пребывал младший князь Нолдор, а сын его, Ангарато, в пылу юности терзался сомнениями и просил совета - и Манвэ молвил тогда:
- Чисто сердце твоё, принц Нолдор, и радуют меня твои слова, что не для себя ищешь ты пользы. Эру Единый дал бытие Арде, и бытие это есть судьба. И хоть Дети Его имеют свою волю и свой выбор, никто в Эа не свободен от судьбы - даже Валар, ибо ничья воля не сравнится с волей Илуватара. А воля Его - это голос сердца.
Сулимо смотрел на Ангарато, и взор его светился радостью.
- Ты слушаешь своё сердце, - в голосе Владыки была уверенность, - и потому ты здесь. Равновесие Мира пошатнулось, и судьбы многих из твоего народа увели их в Эндорэ, но ты остался - а значит, здесь, в Валиноре, нужны твои силы и старания. Отец твой сейчас принял власть над Нолдор, что не ушли за Феанаро в Эндорэ, и ты, надеюсь, разделишь с ним эту ношу, как ближайший и мудрейший советник - ведь только вы, вы одни из оставшихся в Тирионе Нолдор познали истинную цену деяний ваших родичей.
- И ты, Арафинвэ, - продолжил Владыка, но печаль застлала его взор, обратившийся к младшему Финвиону, - наполнил моё сердце радостью. Ты возвратился в Валинор - и возвратился к своему народу, и истинна мудрость твоя, ибо она - в твоей отваге и преданности. Ты слышал, что говорил я о судьбе, и ты понимаешь мои слова, потому выше собственных выгод, даже выше тревог своих за ушедших близких ставишь благо своего народа. Это мудрость правителя, и власть над оставшимися в Тирионе Нолдор отныне принадлежит тебе - наследнику короля Финвэ. Власть, которую он никогда больше не примет вновь. - Манвэ помедлил, глядя в глаза Финвиону, и тихо добавил: - Пока стоит Арда.

Ответ Манвэ был... ожидаем. Да, теперь Ангарато понимал, что Владыка и не стал бы отвечать по-иному.

Он снова ощутил тяжесть слова "должен" и понял, что до того вел себя во многом как капризный ребенок. Ребенок хочет завладеть красивой, но опасной для себя вещью, злится и обижается на взрослых, которые эту вещь отбирают, не понимая, что они хотят ему лишь блага. Подрастая и узнавая мир и его законы, ребенок уже начинает ограничивать себя сам.

Так и здесь. Ангарато был должен смириться, ограничить себя и отдать свой разум и силы на службу родине, сделать так, чтобы она снова стала светлой и прекрасной землей. И это не будет трусостью, о нет! Это будет смелым решением.

А когда... тут Ангарато вдруг вспомнил о том, что говорил Манвэ чуть раньше. Вестник! Война с Моринготто! Он дождется ее. Дождется, и тогда уж вольется в ряды воинства Валар.

- Я готов остаться, и служить тебе и родной земле, о Король, - Ангарато склонил голову.

Но тут другая весть, такая же ошеломительная, как и все, что случилось за это короткое... или долгое время, достигла слуха Ангарато.

- Как это... король Финвэ не вернется? Разве он в чем-то виноват? - воскликнул он, глядя прямо на Манвэ.

Манвэ на мгновение прикрыл глаза, пока в тишине таяли звуки голоса Арафинвэ. Конечно, он не готов. Конечно, не желает  власти. Многие ли истинно достойные правители сами желали её?
- Я знаю, Финвион, - начал Владыка спокойно, но голос его постепенно набирал силу и мощь, заполняя огромное пространство  тронного зала, - что сейчас тебе тяжело. Тяжело так скоро оставить позади боль утраты отца и горечь Смуты, завладевшей твоим  народом. Тяжело принять бремя власти, предназначенной тебе, ведь ты думаешь, что это не твоя судьба. Взгляни на своего сына,  - повелительно молвил Король, указав на застывшего в ожидании Ангарато, - он уже принял свой долг. Услышав мой совет,  согласившись с ним, он уже знал, что суждено ему здесь, в Валиноре. Что суждено вам обоим. И сейчас ему немногим легче, чем  тебе, - лишь потому, что первым, коронованным правителем станешь ты.
Суровая мощь звучала в голосе Манвэ, но то не было укором или осуждением. Он лишь хотел скорее пробудить Ингалаурэ,  вынудить сбросить с себя путы скорби, отчаяния, неверия.
- А теперь взгляни на меня, Арафинвэ, - продолжил он после паузы, и тон его снова смягчился. - Я помогу тебе отрешиться от  твоих страданий, и решение придёт само.
"Ведь ты, как и Ангарато, предчувствовал его, ещё только возвращаясь в Валмар. Решив возвратиться, ты сделал сразу и этот  выбор. И ты поймёшь это. Тебе осталось только понять."
Владыка смотрел на Финвиона, будто притягивая взгляд нолдо, и синие глаза его обратились в бездны. Теперь это не были глаза  существа из плоти и крови - в глубокой синеве их, безмятежной и бесконечно живой, сияло предвечное Пламя, что некогда  зажгло сердце Мира, восставшего из небытия. И тот, кто взглянул бы сейчас в эти глаза, не увидел бы и не ощутил бы ничего,  кроме покоя. Словно поднявшись над суетой и тревогами собственной жизни, изумлённый, оказался бы он на голой вершине  Таникветиля, овеваемой ветрами. Под ногами его сгрудились облака, а вокруг дышало небо - бесконечно спокойное и  бесконечно изменчивое. И в величии его, кажется, можно прозреть прошлое и будущее, путь, предначертанный и избранный, -  истину, свободную от радостей и печалей жизни. Бремя, тяжкую ношу - и награду, честь, оказанную свыше.
"Загляни в мою душу, Ингалаурэ. Словно в зеркале, ты увидишь там душу свою, но ни страх, ни горечь, ни иные чувства не  исказят чистоты твоего взора."