Молча миновав перводомовцев, разгружавшихся и располагавшихся на берегу, Нолофинвэ, Турукано и Финдарато оказались среди своих верных. Инголдо выбрал хорошее место для разговора, вполне уединенное и удобное, а главное, находящееся на берегу. Им жить на этой земле, и надо было привыкать к ней уже сейчас, сразу. Друг присел к костру, отец к нему присоединился, Турукано немного замешкался, стараясь расположиться так, чтобы обоих было видно и слышно.
Инголдо задал главный вопрос. Сразу. В лоб, как он и делал обычно. Впрочем, именно это и стоило обсудить в первую очередь. Ведь Феанаро говорил о нападении на Моринготто как о давно утвержденной стратегии, чуть ли не свершившемся факте. Однако за все время плавания этот вопрос толком даже не поднимался. По крайне мере, с ними его никто не обсуждал. С одной стороны, нолдаран и не должен был, но с другой. Речь шла о безопасности всего их народа, а это касалось не только короля, но и каждого из них.
Отец начал отвечать. Уверенно, обстоятельно. Похоже, Нолофинвэ давно все это обдумал, впрочем отец всегда знал ответ на любой вопрос. Или почти всегда. Говорил он простые, понятные, очевидные вещи. Но тогда почему...
- Но неужели король и сам этого не понимает?! - не удержался от реплики Турукано. - Мы собираемся сражаться с тем, кого совсем не знаем, на хорошо знакомой ему территории, где он прожил уже не одну сотню лет. Боюсь, даже ребенку ясно, что это потребует времени и сил. И мы не можем идти в бой, бросив неизвестно где тех, кто не сможет сам о себе позаботиться, если мы не вернемся. Или жажда мщения настолько застилает глаза, что можно не видеть очевидного? Клянусь, мне трудно представить, что я стал бы делать, если бы узнал о твоей смерти, отец, но не думаю, что мечтая об отмщении, забыл бы о маме, об Эленвэ, об Итариллэ, обо всех остальных. Поправь меня, если я не прав!