Турукано не знал, сколько времени прошло с того момента, как Альквалондэ окончательно исчез из виду. Отплытие далось им нелегко и морально, и физически. Когда они покидали Тирион, никто и предположить не мог, что получится так, как получилось. Потому никто никогда не думал, что придется управлять кораблями самостоятельно. Да, они справились. Но это вызывало у нолдо не гордость и удовлетворение, а какое-то мерзкое, необъяснимое ощущение того, что они что-то все-таки делают неправильно, хотя он и вошел на этот корабль по доброй воле и в здравом уме. Ни минуты Турукано не сомневался в своем решении, хотя принял его не только за себя, но и за жену и дочь тоже. Однако что-то не давало ему покоя, и чем дальше, тем больше. К счастью дел было много, и можно было просто не думать ни о чем, загружая себя до предела, пока не начнешь падать от усталости. Однако все же пришел такой момент, когда возникла первая передышка, а с ней и первые мысли, которые лишь выждали время, но не ушли окончательно.
Нолофинвион выбрался на палубу, нашел свободное место подальше от всех и присел, прислонившись к борту. Можно было лечь спать, завтра снова будет тяжелый день, но сон не шел, а мешать тем, кому все же удалось задремать, не хотелось. Турукано молча глядел в темное небо, похожее на бескрайнее море, окружавшее их, и ему казалось, что эта тьма сливалась воедино, и не было ничего ни позади, ни впереди. Только мрак и неизвестность. И даже если закрыть глаза, ничего не менялось.

Отредактировано Турукано (2014-02-19 09:50:07)

Турукано не слышал, как она подошла, и потому знакомый с детства голос прозвучал настолько неожиданно, что эльда вздрогнул, мгновенно вырываясь из пучины собственных мыслей.
- Мама? - в голосе явственно прозвучало беспокойство, и Турукано поспешно поднялся на ноги. - Что-то случилось? Почему ты не спишь? Я понимаю, что условия не самые лучшие, и ты не привыкла к такому... - он виновато замолчал, но тут корабль слегка качнуло, и эльда бросился к матери:
- Присядь вот сюда, здесь будет безопаснее, чем стоять посреди палубы. Никак не могу привыкнуть к этой постоянной качке, а раньше она мне даже нравилась... Так что все-таки произошло? Я могу помочь?

- Мне тоже не спится, - честно признался эльда и присел рядом с матерью. Он немного помолчал, потом осторожно обнял ее за плечи. Очень хотелось уткнуться лицом в ее волосы и забыть обо всем на свете, но Турукано удержался. Не время. Не место. Матери тоже было плохо, и это он, ее сын, должен был ей помогать и оберегать ее от всего.
- Знаешь, - неожиданно даже для себя вдруг сказал он, - когда ты решила остаться в Тирионе, отец говорил, что так будет лучше, ибо ты будешь в безопасности... И я думал, что он прав. Однако, если бы ты не приехала в Альквалондэ, мы, вероятно, никогда больше бы не увиделись после... - он запнулся, - после того, что случилось. И так странно было видеть тебя там... Я до сих пор не знаю, как мне к этому относиться, ведь если бы ты осталась дома... У нас больше нет дома... Прости!

Мать была первой, кто заговорил с ним о том, что произошло в Альквалондэ. Ни у кого не было ни времени, ни сил, ни желания поднимать этот вопрос. Будто бы ковыряться в открытой ране. Он знал, что никогда сам не заговорит об этом с отцом, ибо понимал, чего тому стоило сделать то, что он сделал. Турукано не участвовал в сражении и потому имел право оставаться в стороне от тех, на кого пало это тяжкое бремя. Однако он не мог и не хотел быть в стороне. От чужой боли в данном случае было еще больнее, ибо он не мог разделить ее с ними и уменьшить. Он разрывался на части, понимая, что ни за что на свете не жаждал бы убивать телери, тех, среди которых он провел не один день вместе с Инголдо. Но знал также, что окажись он там хоть немного раньше, был бы рядом с отцом и Финьо. Пожалуй только Аракано смог не обагрить своих рук кровью родичей...
- И как только Аракано удалось остаться в живых? - высказал он вслух очередную свою мысль, содрогаясь от того, что все же произносит то, о чем молчал. - Я ни с кем еще ни разу не говорил об этом. - Признался он матери. - Только с Финьо... там. Но если молчать, все становится еще хуже. Я знаю, ты не презираешь их за это! И я... Я хотел бы облегчить их ношу, но не знаю как. Все так странно и внезапно... Научимся ли мы все снова улыбаться после того, что там было?

Это было удивительно, но от слов матери на самом деле становилось легче. Ее руки обладали чудесным свойством приносить покой и утешение. А еще надежду. Турукано верил, что впереди их ждало будущее не такое, как им было предсказано. Однако он сам бы не мог сказать, на чем была основана такая вера кроме того, что ему хотелось в это верить. Как оказалось, он был не один. Его мать тоже так считала, и от этого внезапно окружающий мир стал светлее и чище, хотя ровным счетом ничего в нем не изменилось.
- Мы сможем исправить то, что мы совершили, и сделать нашу жизнь снова прекрасной! - убежденно сказал эльда, глядя матери в глаза. - Мы обязательно сделаем это! Пусть сейчас нам тяжело, но потом станет легче. Главное, что мы вместе, и ничто не заставило нас расстаться.
Он замолчал, как будто что-то обдумывая, а потом неожиданно спросил:
- А если бы... ну так случилось, что отец решил бы остаться там... с дядей и остальными... - нолдо сглотнул, вспоминая проклятие и понимая, что поступить так было практически невозможно, ибо остаться значило... - Если бы он решил остаться, ты осталась бы с ним? Я имел в виду... Понимаю, что задаю трудные вопросы, но не знаю, как бы я поступил, если бы Эленвэ не захотела ехать с нами. Это так страшно, расстаться так надолго и увидеться, может быть, только после смерти...