Город сиял. Лаурэлин уже вошёл в полную силу, и Аман был преисполнен его золотого света. Город шумел, пел нестройным хором множества птичьих голосов. Город двигался. Что Лаурэфину всегда нравилось в Тирионе, так это крыши. Удобные, высокие, по ним очень здорово было лазить в детстве. Впрочем, с годами от этой привычки он так и не смог отказаться, и ныне восседал на вершине невысокой башенки, оглядывал окрестности и прикидывал, куда же ему направить стопы. Он уже давно вырос, минул пору детства и подростковой взбалмошности… впрочем, последняя не собирался его покидать равно как и привычка лазить по крышам, как и многое другое, что составляло его такое лучистое и незабвенное «Я». И сейчас это «Я» во всей лучистости и незабвенности прямо таки требовало найти приключений на не менее лучистую и незабвенную пятую точку. Вот он и искал, оглядывая веселящихся эльдар. В оправдание Глорфиндела, коли оно кому понадобится (уж ему-то точно нет), у нолдо был повод: золотая застёка в форме цветка, что скрепляла ныне его плащ и искрилась в лучах Золотого Древа, была плодом его долгих и упорных стараний, и работа над этим украшением была завершена буквально прошлой «ночью» (точнее, нынешней, поскольку переполненный радостью и кайфом Лаурэфинский организм напрочь отказывался от всякого отдыха).
Фибула была хороша, пусть и не настолько, чтобы выделиться на фоне большинства нолдорских мастеров, один из которых принял у себя буйное златоволосое дарование и умудрился передать ему кое-что из своих знаний и умений. И, тем не менее, для Глорфиндела это было самое лучшее украшение на свете. Ещё бы! Первое серьёзное достижение, этим можно было гордится. Она представляла собой выгнутый золотой овал, на коем было выгравирован лучистый золотой цветок, подобный тем, что росли на ветвях Лаурэлина. Конечно, смысл, вложенный в эту безделушку, был бы понятен и малому эльфёнку, но в эти часы Лаурэфин отчаянно гордился своим творением и жаждал новых свершений. Его взгляд остановился на танцующих на площади эльфах. Танцы – это хорошо, особенно когда тебе всего-то триста с лишним лет по Аманскому счёту или примерно в тысячу раз больше по людскому.
Эту мысль он додумывал уже будучи где-то на полпути к площади. Всего-то делов, скатиться по крыше, ухватиться за обвивший стену плющ, с него – на балкончик, с балкончика на соседнюю крышу, и вот он уже влился в кольцо эльдар, наблюдающих за танцами, высматривает, перед кем бы похвастаться творением рук своих. Всякий творец падок на похвалу о своей работе, а Глорфиндел, к тому же, был ещё очень неопытным творцом и никогда не отличался склонностью скрывать свои эмоции. Только он присмотрел для себя первую жертву, как ему в спину врезалось нечто. В первые секунды нолдо затруднялся с определением протаранившего его объекта, но судя по впечатлениям (а от нехватки впечатлительности он никогда не страдал), Лаурэфин допустил, что это был сам Нахар. Возможно, с самим Оромэ на борту. Но когда потенциальный Нахар заговорил приятным женским голосом, да ещё так благосклонно отозвался о его поделке, нолдо был окончательно и бесповоротно очарован, и заранее простил неизвестной эльфийке все её грехи на семь аманских веков вперёд.
- Ничего стра… В смысле, да, конечно, я сам её сделал! – сообщил Лаурэфин, поднимаясь на ноги и с важным видом отряхивая плащ от алмазной пыли. - Между прочим, я...
На его взгляд, стоящая перед ним Нэрвен (а не узнать Нэрвен в толпе мог разве что слепой) была прекрасна, как объект для демонстрации только что обретённого ювелирного мастерства. Но она, вот незадача, вздумала сбежать! А он только собирался рассказать ей о тех сложнопостижимых тонкостях обработки драгоценного металла, без которых сотворение такой всей из себя прекрасной застёжки было бы попросту невозможно! Возмущённый в сердцах, Глорфиндел мгновенно возжаждал суровой мести, сурово выпятил грудь с суровой золотой фибулой, сурово поймал суровый луч дико посуровевшего Лаурэлина, отразил его и напустил на сурово обломавшую его Нэрвен орду ещё более суровых солнечных зайчиков. На самом деле, ему почти не пришлось прибегать к тому, что люди много позже по глупости будут называть магией: в Тирионе хватало отражающих поверхностей, ну а уж света в Амане (вплоть до всем известного эксцесса) всегда было хоть отбавляй. Насланная Лаурэфинам орда (вернее, стая, а если будет точнее, стайка) солнечных зайчиков, меж тем, уверенно взяла плацдарм на макушке Артанис, после чего принялась по очереди совершать прыжок веры в направлении кончика её носа, с последующим взбиранием по остреньким Нэрвенским ушкам на исходную позицию.
По плану Глорфиндела… а вообще, плана у него не было, да реакцию своенравной девы он предсказать не решался. Вместо этого, он наклонился и поднял с земли обронённый ею обруч. И судя по тому, что оккупировавшая голову Артанис группа солнечных зайчиков-камикадзе, вместо того, чтобы исчезнуть, бодренько запрыгала по головам окружающий в сторону Лаурэфина, без толики волшебства здесь не обошлось. А тот, на миг забыв о жертве своей солнечнозайчиковой бомбардировки, принялся с интересом разглядывать обронённое этой самой жертвой украшение.

С лёгким удивлением Лаурэфин следил за успехами младой наездницы, и в мыслях его звучало: «Это она! Та самая! Девушка моей мечты! Та, кого я ждал всю жизнь! Ох, как же я её…». Всё с той же милой улыбкой, он поднял венец над головой Нэрвен, словно собирался одеть украшение на её симпатичную головку. Но…
- А по моему, на мне он смотрится лучше! – внезапно сообщил он и водрузил венец себе на чело и принялся отчаянно позировать.
«Ох, как же я её…».
- А вообще, я хотел попросить юную леди составить мне компанию в одном важном поиске.
Глаза Глорфиндела сверкали, в них словно плясали искры лукавства, а его улыбка… О, она научится узнавать Эту его улыбку, предвещающую нечто необычное и смешное. Это была та улыбка, с которой Лаурэфин начинал новое озорство.
- Видите ли, мне очень стыдно это признать… Я никогда не думал, что это случится! – приступил он к процессу навешивания первосортной лапши на заострённые ушки собеседницы. – Она всегда была со мной, я просто не мог представить, что она может потеряться и всё же…
Он огляделся по сторонам, при этом, золотой венец чуть съехал с его макушки и продолжил заговорческим тоном:
- Боюсь, вы – моя единственная надежда. Я не хочу обращаться с этим к Валар или старшим, это было бы слишком… слишком! Но я не смогу вам ничего рассказать, если вы не пообещаете хранить это в секрете!
«Она идеальна. Ох как же я её… Как же я её разыграю!»

«Какая она яркая» - думал нолдо, разглядывая приосанившуюся эльфийку. «Как цветок Лаурэлина в те первые секунды, когда его сияние только разгорается, а сияние Тельпериона начинает отступать. Ах Илуватар, какие прекрасные волосы! Интересно, она разрешит мне сделать из них…» На этом его корыстные мысли оборвались, поскольку Лаурэфин чётко и явственно понял, что а) не разрешит и б) ни одна вещь не будет достаточно хороша для таких волос. Он-то знал, ведь единственным эльфов с более прекрасной шевелюрой был он сам, а свои волосы Глорфиндел не отдал бы ни под каким предлогом. Меж тем, он ответил на её мягкую мозгодробительную улыбку собственной, при виде которой большинство знавших его эльдар спешило спрятаться за ближайшее укрытие и оттуда, сверкая любопытными глазками, вопрошать «А что такое, что случилось?».
- Может быть – согласился он. – Но ведь никогда не можешь знать точно, пока не проверишь? А к тому же…
Он демонстративно отклонился назад, увеличивая дистанцию между своей овенцованной головой и загребущими ручками Артанис.
- Порой высокие цветы не падают в руки даже самым прекрасным девушкам Валинора! А уж сорвать их силком и вовсе бывает невозможно.
А глаза, его волшебные синие глаза, словно искрились вызовом и говорили: «Ну же, попробуй, дотянись!». Разумеется, стоит ей потянуться за венцом, он отклонится в сторону, прогибаясь в спине аки дикая сосна на ветру и покалывая собеседницу насмешливым взглядом. Если же та проявит настойчивость, то её ждёт запоминающийся танец, историю о котором на матушке-Земле озаглавили бы не иначе, «Как юркая гора с Магомедом кружилась». Что, естественно, ничуть не помешает Лаурэфину тоном, приличествующим только самым страшным и загадочным тайнам, поведать Нэрвен свою историю:
- Прекрасно, тогда слушайте, и пусть это останется строго между нами! Вам одной из первых довелось плод моих полуночных стараний, ту золотую брошь, что скрепляет мой плащ. Правда, чудесная работа? – одарив эльфийку взглядом голодного щенка, жадного до вкусной косточки, коим должна была выступить похвала, нолдо продолжал. – Для меня это большая радость, когда её прекрасные формы, неудержимый блеск, плавные черты и прекрасные изгибы уловил мой глаз, я почувствовал, что у меня за спиной выросли крылья! Молнией я промчался по крышам Тириона, не чувствуя ни ног, ни страха высоты! И, полагаю, именно тогда я и потерял свою тень.
Выражение обожания, с коим Лаурэфин рассказывал свою историю, сменилось печалью.
- Я заметил это лишь тогда, когда Лаурэлин стал входить в силу. Я везде её искал, везде, но всё впустую, её нет как нет и это… ужасно! Вы не представляете, что это такое, жить без собственной тени! Я не видел её всего ничего, а уже скучаю. А она такая бархатная, такая замечательная и преданная. Наверное, она очень скучает. Наверное, она зацепилась за шпиль вон того здания и до сих пор там висит!
И с этими словами, он указал на едва ли не высочайшую башню в городе, которая парила над площадью серебристой струной. Сделав сей эффектный жест, Лаурэфин замолчал, явно ожидая града вопросов. Что до его тени… то её и впрямь не было, как и всякой другой в час Смешения Древ. Но на случай, если эльфийка хитростью попытается её проявить, она и тогда не покажется. Чего не сказал нолдо, так это того, что брошь его была заколдована одним из майар Ирмо так, чтобы скрадывать тень своего владельца. Зачем? Нуу, это сложный философский вопрос, по крайней мере, так ответил Глорфиндел на удивление майа. В общем, у него было всё готово, и повозка, запряжённая парой его верных друзей только и ждала возможности отправиться в путь… на должном отдалении, чтобы остаться незамеченной толпой на площади, разумеется.

Наивность – не порок, наивность – это приговор. Если признать это суждение как истину, Лаурэфин был приговорён чуть ли не с самого рождения. В целом, он при всей своей проницательности даже не подозревал об опасности, что нависла над его буйной головой… точнее, сочными рёбрышками. В наивности, он видел пред собой розу с нежными лепестками, практически полностью лишённую шипов. А потому, он никак не мог ожидать предательского удара Артанис, и при виде похищаемой у него средь бела дня заколки от плаща лицо у него сделалось таким, будто ваниарский принц Лаурэфинделэ самолично узрел день сотворения Эа. Впрочем, лишь на миг. А в следующую секунду, его синие глаза яростно заблестели, в руках появилась невиданная прыть, на кончиках заострённых ушей вот-вот вспыхнет по маленькому язычку огня, а потом, а потом….
Нолдо в один широкий шаг сократил разделявшее их расстояние до минимума и…
- В таком случае, возрадуйтесь, ибо ветер в сей прекрасный день дует исключительно в вашу сторону! – сообщил он с загадочной улыбкой на губах.
И не успела Артанис опомниться, как венец оказался водружён ей на голову… задом наперёд.
- У леди глаз-алмаз – похвалил он. – Для меня будет честью, если моё скромное творение украсит грудь столь зоркой особы.
А потом, подмигнул девушке, развернулся и бросив через плечо: «Не отставай!» помчался к вышеназванной башне. Мостовая Тириона мягко стелилась под его ногами, ловкий и проворный, Глорфиндел рассекал море гуляющих аки косатка, идущая на нерест, и вскоре уже стоял подле высокой узкой двери, ведущей к первым ступеням высокой тирионской башни. Расшитый золотом зелёный плащ так и остался лежать в алмазной пыли, словно кусочек зелёного луга, в пору весны усеянного золотыми цветами чистотела. Беззаботная пора, да и Лаурэфином в эти минуты владели мысли, далёкие от забот по поводу сохранности собственного гардероба. Да и зачем ему плащ без застёжки? А Нэрвен наверняка ещё оценит чары, наложенные на золотой кругляш. Лаурэфину достаточно было представить лицо наглой эльфийки, когда она поймёт, что у неё пропала тень, и губы его сами собой растягивались в приятной, мечтательной улыбке.

Офф. Музыкальная тема поста - Jesper Kyd - Venice Rooftops.
Медленно, но верно, улыбка сходила с его прекрасного лица, по мере того, как Лаурфин осознавал, что его, непревзойдённого бегуна и верхолаза, обогнала девчонка. Девчонка! Нолдо быстренько обвёл площадь глазами, выискивая потенциальных насмешников, и лишь убедившись в том, что его маленький конфуз остался вне общего внимания, задрал голову к небесам, выискивая взглядом прыткую деву. Реакция Нэрвен на исчезновение её тени стала для Глорфиндела некоторым утешением, но вволю налюбовавшись на изумлённую мордашку эльфийки, он пришёл к выводу, что негоже давать ей фору. Всё дальнейшее могло показаться стороннему наблюдателю вершиной акробатического мастерства, и оно им и было! Возмущённый до глубины души, Лаурэфин собирался показать этой наглячке, что никакая дева не способна обскакать его в юношеских утехах, и видит Эру, он выкладывался на все сто! Глорфиндел с разбегу вспрыгнул на стену соседнего здания, пробежался по ней вверх, оттолкнулся, ухватился за подрагивающий от дуновений лёгкого ветерка флаг, свисавший с длинной круглой реи, украшенной металлом, не теряя инерции взмыл на нём ввысь, отпустил и ловко уцепился за выступ, являвшийся нижней частью огромного рисунка, изображавшего высокое древо, под который была стилизована башня. Примерно на метр левее и два метра выше над головой Артанис.
- Наверное, её утащила моя собственная тень любоваться пейзажами! – задорно крикнул он вниз. – Она у меня горазда вовлекать окружающих во всякие приключения, айда наверх, может мы найдём их там!
И не дожидаясь ответа, ринулся ввысь, к далёким облакам, что лёгкими орлиными перьями скользили по хрустальной грани небосвода. Используя то элементы древесного узора, то живые зелёные побеги, Глорфиндел карабкался наверх, к обзорной площадке и своему неизбежному триумфу. Причём, карабкался – это не совсем то слово, которое будет уместно. Сильный, гибкий, проворный, он буквально взлетал ввысь, не задерживаясь ни на секунду и оставляя за спиной всё новые метры белоснежного камня. Кажется, снизу их заметили и что-то кричали, но нолдо не слышал. Сейчас был тот редкий случай, когда он отдавался какому-то делу с головой, без остатка, игнорируя опасность и возможные неприятные последствия. Да барлог побери, он хотел сделать эту зазнайку, помахать ей рукой с далёкой вершины, улыбнуться и, иии… Его ноги соскользнули.
Это был пожалуй самый трудный участок пути: прежде чем окончится конической шапкой, башня расходилась во все стороны небольшим балконом с резными белоснежными перилами, который и образовывал ту самую обзорную площадку. Выше, над ней нависала зонтиком золочёная крыша и тонкий серебряный шпиль, за который по легенде Лаурэфина и зацепилась его тень, но прежде чем добраться до него, верхолазам нужно было как-то подняться на балкон, что отвесно нависал над их головами, опираясь лишь на верхушки «ветвей», выступавших из гладкого белого камня и несколько символических украшательств виде редких древесных листьев. Вот тут-то солнцеликий эльф и допустил ошибку, понадеявшись на ловкость своих ног, он попытался, опираясь лишь ими одними о верхушку «древесной ветви», дотянуться до края балкона. Но стоило ему чуть отклониться назад, как один из пары кожаных сапог, покрывавших его ноги, соскользнул с гладкой поверхности древесной лепки, и Лаурэфин отчётливо ощутил, как начинает заваливаться назад. Нет, жизнь не промелькнула перед его взором, ведь всякому известно: в Валиноре эльфы не умирают. Но вот перспектива угодить в заботливые руки какого-нибудь подоспевшего майа, а оттуда – на растерзание взволнованной толпе, его совсем не радовала. Равно как и мысль, что он уступит какой-то девчонке. Но, радйся-печалься, а законы гравитации никто не отменял. На миг застывший спиной вниз, он и сам походил на причудливую древесную ветвь, чему очень способствовали раскинутые руки и струящийся вниз золотой водопад волос, но миг прошёл – и Глорфиндел полетел вниз. Но недалеко.
Он не тратил времени и сил на крик. Он был отважен и не собирался сдаваться, пусть и борьба была подобна возне детишек на ярком лугу, как и вся его жизнь. И вместо того, чтобы с криком рухнуть вниз, Лаурэфин мёртвой хваткой вцепился в «растущую» ниже светлую древесную ветвь. Он был умел в воздушных выкрутасах и наедине с ветром чувствовал себя немногим хуже птицы. Не в силах остановить падение таким способом, ощущая, как выскальзывает сквозь пальцы каменная ветка, нолдо изогнулся и в один рывок подтянул свои ноги к гладкой каменной поверхности башни, а затем, умело, почти инстинктивно, нашёл точку опоры. Перевёл дыхание. Улыбнулся и помахал собравшимся внизу вскинутой рукой. Потому что помимо всего прочего, он не хотел быть тем эльфом, который испортит окружающим их праздник. И знал силу улыбки. В единый миг, ужасная оплошность, едва не обернувшаяся трагедией, обратилась в неумелую шутку, розыгрыш, простительный горячему сердцу в сей радостный день. А потом он полез наверх, так же уверенно и резво, как и раньше, хотя в его глазах до сих пор звенел отзвук страха, а руки подрагивали от пережитого волнения. Потому что не дело, уступать девчонкам. Даже очень отважным девчонкам.

- Забыл на земле свою шляпу – усмехнулся в ответ Лаурэфин, хотя сердце его до сих пор скакало аки перебравший браги кузнечик. – Кстати, каюсь, я забыл не только её…
Но тут он замолчал и поспешно спрятался обратно под балкон, а из-за спины Нэрвен раздался крайне недовольный мужской голос:
- Юная леди! Что вы тут делаете?!
У неё за спиной стоял стражник, ну, один из тех немногочисленных нолдор, которым нравилось ходить по городу в красивой броне, решать споры и следить за такими вот излишне юными и горячими эльфами, как она. Судя по аккуратно сложенному на перилах флагу и уложенной рядом же трубе, конкретно этому стражнику надлежало выступить в разгар праздника. Сейчас же он взирал на златовласую деву с явным неодобрением, мягким укором и суровой непреклонностью на лице.
- Совсем забыл про стражника – раздался откуда-то с уровня её ног насмешливый голос Лаурэфина.
Не тратя более драгоценного времени, он с прежней ловкостью спустился чуть ниже и с лёгкостью игривого весеннего ветерка перебрался на другую сторону башни, откуда вскоре раздался звонкий свист, подзывающий тот самый особый возок, что они с друзьями приготовили прошлым утром. Возок был необычен наличием крупного стога свешескошенного сена, маленькой, символической мачты с белым парусом и рядом других приспособлений. Убедившись, что транспорт выходит на позицию, Глорфиндел уверенной рысью полез наверх. А меж тем, стражник, явно радующийся возможности кого-нибудь отчитать, продолжал:
- Я весь внимания, юная леди! Валар, вы только посмотрите на свой наряд! Что сказал бы ваш почтенный батюшка, увидь он вас в подобном облачении?!

Стражник, высокий, но достаточно хрупкого строения юноша, коего подогнанные по фигуре блестящие доспехи (настоящие доспехи должны блестеть, а иначе зачем они вообще?) и островерхий шлем превращали в некое подобие копья, был настроен крайне серьёзно. Ещё бы, первый день в должности, и в его руках – настоящий нарушитель, и какой! Он так хотел зачитать этой прекрасной златовласой нисси пару проникновенных нотаций, пожурить, а потом она, осознавшая всю тяжесть своего проступка, повисла бы на его плечах, изливающая потоки слёз и печальных восклицаний, а он бы успокаивал её и….
- А я как раз вас ищу!
В мозгу стражника что-то отчётливо скрипнуло. Будь в Амане известны граммофоны, он бы несомненно навёл на мысли о резко остановленной пластинке, а так…
- Что-что, простите?
Последние слова девы не прибавили ситуации ясности, по крайней мере, в глазах именно этого эльда. А предложение потанцевать и вовсе заставило его шарахнуться от края башенной площадки и опасливо посмотреть вниз. Определённо, работа стражника была далеко не так спокойна, как ему рассказывали… И только он взялся читать новый свиток Румила, как явилась эта растрёпанная нисси и пытается… что? Утанцевать его?
- Но мне было велено ждать здесь и в нужный момент протрубить в трубу! – воскликнул стремительно терявший почву под ногами стражник, и в подтверждение своих слов, демонстративно схватил изогнутую кренделем трубу.
Но наглой вторженке всё было мало, исполнившись коварства, она вздумал представиться! Нет, конечно гордый дозорный её узнал, кто её не знает, но вот так, с полным официозом!
- Пентакль – неуклюже, в охапку с трубой, поклонился он, - просто Пен…
- Уважаемые эльдар, прошу, будьте так любезны и освободите главную улицу, передайте всем, вас ждёт незабываемое представление!
Чистый голос Лаурэфина прозвучал, как гром среди ясного неба. Нолдо обнаружился наверху, полуобнявший серебряный шпиль башни и размахивавший свободной рукой.
- Ага, вторженец! – с отчётливой радостью воскликнул стражник, вручил Нэрвен трубу и полез наверх. – А ну, стоять, я слуга общественного порядка, и говорю тебе…
Меж тем, те два эльфа, что привезли оснащённый мачтой четырёхколёсный возок с сеном, натянули парус и привязали его к дверной петле тоненькой белоснежной ленточкой. Впрочем, парус и без того не собирался утащить тележку куда не следует, благо ветер, точнее, один из его майар, был в деле и обещал подуть только через три минуты. А двое эльфов на башне, меж тем, успели сделать несколько кругов: стражник догонял, Глорфиндел убегал. Наконец, златовласый вновь полез наверх, и преследовавший его фанат Румила несколько подотстал.
- Наши тени у меня, прыгаем! – воскликнул он, вскочил на балкон и приглашающее протянул Нэрвен руку.
[NIC]Глорфиндел[/NIC]
[STA]Без страха и упрёка[/STA]
[AVA]http://savepic.ru/5603959.jpg[/AVA]

В некоторым смысле, Пентаклю повезло: продолжи Артанис его психологическую обработку в том же духе, дело могло кончиться серьёзной контузией головного мозга. По крайней мере, его глаза после заманчивого предложения эльфийки напоминали два зелёных блюдца, на щеках выступил румянец, уши покраснели, и вообще, было очевидно, что доблестный стражник уже недолёк до точки, когда его тонкая душевная организация даст слабину. Но по счастью, он был избавлен от этого своевременным вмешательством Лаурэфина, не ведавшем о своём невольном героизме. А надо сказать, что предложение Артанис порядком выбило златовласого эльфа из колеи, по которой он катился к стремительному и светоносному финалу: Глорфиндел покачнулся.
- Ч-что? – удивился он, возвращая равновесие. – Зачем?
Кажется, залётный бог безумия Шеогорат благословил в этот день язычок Нэрвен, дабы тот выносил мозги всякому, кому не повезёт испытать на себе изысканную остроту её речей. Впрочем, Лаурэфин оправился быстро, благо, раздавшийся позади клич быстро вернул его к кондиции:
- Стойте, именем правопорядка! – донеслось до них сверху.
- А, неважно, возок не выдержит троих, прыгаем! – воскликнул Лаурэфин и… прыгнул.
Определённо, не будь они эльфами из волшебной страны, этот прыжок не закончился бы ничем хорошим. Он просто не мог, по всем законам логики! Кто-то наверняка бы приложился головой о борт возка, а другой обязательно угодил бы мягким местом на торчащую кверху мачту, ноо… хэй, они были эльфы из волшебной страны Валар! И у них получилось. И даже без серьёзных ушибов. Стоило им приземлиться, как возок сорвался с места и помчался вперёд, по улице вымощенным белым камнем, меж высоких башен и хлынувшей в разные стороны толпы. Лаурэфин кричал, не стесняясь, и не понять, чего в его крике было больше: веселья или испуга. Впрочем, крик-криком, а за хитро устроенный руль он схватиться успел и расположенный под днищем возка импровизированный киль то и дело выбивал из каменных плит Тириона цепочки огненных брызг. На лице нолдо застыло изумление, радость, густо замешанные на страхе и восторге. Дома и лица проносились вокруг с огромной скоростью, ветер свистел в ушах и трепал их по волосам.
- Ааааа! Труби! – на миг прервал свой клич Айрамахтар, и тут же продолжил: - Ааааа!

Их поездка была краткой, но стремительной. Лаурэфин, чьи глаза сияли подобно паре крупных сапфиров, ошалело орудовал рулём вплоть до того знаменательного момента, когда последний не отвалился ко всем балрогам, лишив их импровизированный экипаж даже намёка на управляемость. Недолго думая, Глорфиндел выкинул руль и схватился за Нэрвен, деву всяко обнимать было приятнее мачты, а в сложившейся ситуации… К слову о ситуации. Увидев запертые ворота, бравый ваниарский принц вскинул брови так резко, что по законам физики те должны были слететь с его лба и пересечь по воздуху великое море, а потом, неожиданно спокойно заявил:
- Тормоз. Они забыли приделать тормоз!
Но якоря и впрямь не оказалось. Пожалуй, к счастью – иначе им обоим не миновать серьёзных телесных травм не смотря на всю волшебность Амана, но в текущий момент… В текущий момент они уже пребывали в состоянии свободного полёта. Припомнив слова одного из майар Манве о том, что в грамотном полёте главное – это промахнуться мимо земли, Лаурэфин честно попытался промахнуться мимо Тирионской мостовой, но увы – не преуспел. Видимо, сказался недостаток практики. В итоге, золотоволосый эльф удачно приземлился пятой точкой на гладкие камни, и не столь удачно ушибся животом о прелестную головку Артанис.
Адаптивность у него была послабее, чем у эльфийки, так что к её заливистому смеху Лаурэфин присоединился с некоторым запозданием и как-то неуверенно, будто он всё ещё сомневался в том, что не растерял парочку ушей, рук или чего-то более важного на конечной стадии заезда. Впрочем, когда Глорфиндел таки закончил инвентаризацию своих органов и убедился в том, что вышел из очередной передряги без потерь, радости его не было предела! Он вскочил на ноги, подхватил Нэрвен за талию и резво крутанулся волчком, радостно восклицая и улыбаясь во все зубы.
- Лаурэфин! – сказал Лаурэфин. – Это очень красивое и благородное имя. А ещё…. Впрочем, нет. Это имя я тебе не скажу.
Водрузив Артанис на ноги (и по счастливой случайности не перепутав их с головой, всё же, промахиваться мимо земли порой бывает довольно просто), он огляделся по сторонам, окинул взором останки возка и заявил:
- Сейчас тут будет весь город. Бежим? Кстати! Я нашёл твою тень, и мне положен поцелуй!
С этими словами, он выразительно указал пальцем на робко прикорнувший у ног Нэрвен тёмный силуэт, благо, его волшебную брошь она потеряла где-то во время их лихой поездки. Вслед за чем, с важным видом, подставил щёку, дополнительно указав на неё пальцем, мол, целуй сюда и не промахнись!