Куалмэ судорожно строчила доклад. На ковёр к начальству идти уже скоро, а тут надо расписать результаты общения с очередным пленничком. Птица сверилась с записями, которые сделала непосредственно в ходе самого близкого общения с эльфом. Закончив писать, аккуратно сложила донесение и направилась с ним в помещение, где хранились фолианты. Один такой она как раз дописывала. Связан был с изучением нервных окончаний и болевого порога эльфов, его варьированием. Здесь также были рукописи, посвящённые анатомии, биологии, физике, механике, геополитике, навигации и прочему. Также имелся пока что небольшой труд по Искажению. Скорее краткий обзор и общие наблюдения, для более подробных записей Куалмэ надо было вдумчиво отнестись к тому, что у неё получалось в этой области, а времени как назло не хватало. Писать же научный труд как Эру на душу положит не годилось - Птица не терпела бардака и мысль свою всегда тщательно  структурировала, порой множество раз переправляя, дабы написано было логично, доступным языком.
Майэ бесшумно прошла по коридору. Пламя факелов качнулось, когда женщина открыла дверь. Оставив все принесённые с собой бумаги на столе, Пернатая целенаправленно пошла к определённому шкафу с книгами. И остановилась в недоумении, а затем сжала руки в кулаки так сильно, что аж костяшки пальцев ещё сильнее побелели. Как же её достал этот хаос. Какой-то идиот при инвентаризации явно перепутал тома и поставил нужную ей книгу вообще не в ту секцию. Поскрипев зубами и пробормотав что-то на счёт некомпетентности некоторых слуг, женщина цапнула здоровенный тяжелый том и понесла его к другому шкафу. Как и ожидалось, там нашлась очень похожая книга, но относящаяся к другому научному разделу. Поменяв книги местами, Куалмэ открыла нужный ей фолиант и стала листать. В некоторые свои труды она периодически подшивала дополнения, и было бы, мягко говоря, очень досадно, если при переносе книг с места на место пропал хоть один лист.
Как раз в этот момент в помещение вошло два орка. Вернее один майа в обличье ирча и его подпевала. Хмыкнув и не удостоив обоих ни взглядом, ни жестом, ни словом, майэ продолжила перелистывать страницы. Не нравился ей Больдог. Майа, а ходит в обличье искажённых ушастых, тем самым словно равняя себя с ними. Никакого самоуважения. Стыд один.
Вернувшись с фолиантом к столу, женщина заметила, что одного листа нет, ведь донесение было аккуратно сложено и помечено, дабы не перепутать ни с чем другим. Положив книгу на стол, Куалмэ посмотрела вслед удаляющейся и уж больно активно шумящей парочке. А затем снова опустила его, заложив три листа в книгу - эти надо будет добавить к данному труду.
- Рогфородрэн, будь так любезен, верни лист на место.
У неё не было сомнений в том, кто его взял. И на память женщина никогда не жаловалась - теряла она что-то кра-а-айне редко ввиду того, что очень ценила упорядоченность и аккуратность. Больше в этом зале никого не было, значит взял орководец.

Более всего Куалмэ не терпела глупости. Чужой глупости. Саму себя к личностям с низким интеллектом и слабой соображалкой не относила никогда. А ещё ненавидела беспорядок. Каждый должен заниматься своим делом, дабы слаженный механизм крепости, который составляли и майар, и орки, и волколаки - все её обитатели, был действительно слаженным и работал исправно. То, что произошло сейчас, было форменным беспорядком. Хотя чего она может ожидать от майа, который всё больше и больше становился заложником своих желаний и увлечений, срастаясь со своим фана? Он переставал быть духом в полной мере в её понимании, духом, свободным от всяких границ, в том числе от плоти. Но более того, он сделал себя ближе к Детям Эру, к искажённым Детям. Его право, но так уж получилось, что в иерархической лестнице автоматом те стояли ниже своих Богов. Надо ли упоминать тогда, как Куалмэ относилась к этому собрату? Нет, конечно. Не знающий не поймёт, а знающий да промолчит.
Женщина не любила повторять дважды, но с орками это было неизбежно, иногда ещё приходилось отвесить профилактический пинок, чтобы работали живее. Сейчас у неё не было времени на всякую чушь, вроде выяснения отношений с Рогфородреном. Поэтому этот конфликт она собиралась пресечь накорню. Как только майа захлопнул за собой дверь и развернулся, та распахнулась от резкого порыва ветра и ощутимо приложила его по затылку.
- Последний раз прошу: верни лист.
Майэ пошла навстречу собрату, твёрдо намереваясь получить своё. Любым доступным и не воспрещённым уставом крепости способом. Переделывать работу из-за орочьей шалости она не собиралась - слишком ценила своё время и свой труд. Больдог зря нарывался на неприятность: причинять боль было её работой. И её мастерство распространялось не сугубо на эльфов. Орк тоже годился для этих целей.

Куалмэ и бровью не повела, когда услышала гневный вопль. Это действительно было предупреждение. В следующий раз меньше будет лапы тянуть к чужим бумагам. Бестолочь твердолобая. Она же не лезет в его орчатник (больно надо, да и боятся её ирчи), так какого ж драного эльфа он полез в её дела? Запытать бы в профилактических целях, но на то надо разрешение получить у начальства и вескую причину иметь. Нет. Пока обойдёмся тем, что орк познакомится со всеми местными углами. И не обязательно только макушкой. Части тела пониже тоже можем подвергнуть атаке от всех имеющихся предметов. Особенно ввиду того, что майа таки соизволил вернуться и навис над ней грудой недовольного орочьего мяса. Благо, Куалмэ привыкла, что от орков разит нещадно и из пасти зверски воняет. Любой неприспособленный уже бы сбежал подальше во избежание заработать опустошение желудка посредством рвотного рефлекса.
- У меня нет времени на твои забавы, Рогфородрен. Я тебя попросила вежливо: верни лист. Тебе он всё равно ни к чему. А корчить непричастного у тебя получается так же "удачно", как следить за своими.
Майэ слышала и про возможную эпидемию, и про простаивание части работ. Но это были не её проблемы и не её обязанности. Другому яму Птица никогда не рыла и этим самым другим себе рыть яму не позволит. Что за ребячество? Они работники нового упорядоченного государственного строя или кучка неорганизованных ушастых? Судя по всему, не все находящиеся в Ангбанде личности прониклись укладом и жизнью крепости. Жаль. Надо быть более гибким и приспособленным, потому что за тебя это никто делать не станет.

Птица не терпела неуважительного отношения. Особенно со стороны таких, как этот майа, заложников своих страстей, которые не в состоянии во парить над своими желаниями и найти цель и смысл жизни в нематериальном. Разговор зашёл в тупик: орк проявляли типичное доя этой расы баранье упрямство, она более увещевать не хотела и не собиралась. Зря Рогфородрэн решил поиграть в невинность именно сейчас, когда ей скоро идти на ковёр к Саурону. Получать нагоняи от начальства она не любила, как и все. А выходку майа не могла оставить безнаказанной. Спустил с рук один раз, второй, а дальше пойдёт по накатанной - каждый осмелится в душу плюнуть. Каждый поступок должен иметь последствия, а проступок - наказание.
Бороться с Демоном Холода с помощью ветра было неэффективно - он тоже имел связь с этой стихией, поэтому женщина обратилась к тому, что составляло основную часть её Музыки.

Ноют мышцы, тянут жилы,
Вены рвутся, кровь кипит,
Боль, пока мы ещё живы,
Боль нас держит и живит.

Всё тело Файгона должна была сковать тупая ноющая боль, которая затем должна разлиться по всему телу, ядом растекаясь по суставам, хрящам, костям, живым тканям, пока не превратится в ощущение, что в тело впились сотни игл, и ты горишь, словно в агонии. Пот градинами выступает, становится трудно дышать, голос отказывает, когда рычание или крик застревпет на полпути к выходу. Вены под кожей выступили, словно разбухли, кровяное давление увеличилось.

Отредактировано Куалмэ (2014-07-13 16:20:40)

Птица холодно смотрела на корчащегося орка. Не было жалости ни во взгляде, и в душе. За каждую ошибку идёт расплата. Сейчас или потом. Орку следует знать своё место и то, что за воровство чужого могут и руку отрезать. Чтоб неповадно было. Кстати, отличный выход был бы. Однако восстанавливать фана очень затратно в плане сил, а крепости нужен здоровый и работоспособный заместитель Главнокомандующего. С неё потом ещё Готмог за это может спросить. А брать ответственность за чужую глупость - вот уж увольте!
Удивительно, но майа был ещё в состоянии петь - хриплым, противным голосом, потому что голосовые связки ослабели, а боль лишь усиливалась. Пернатая безэмоционально проследила за тем, как испарина покрылась тонкой коркой льда, облегчая мучения майа.
Однако далее собрат повёл себя не умно. Он призвал ветер - её родную стихию, подвластную ей в полной мере. К ней прибавились лёд и влага. Но что такое холод для одной из самых холодных и равнодушных личностей Северной Твердыни? Родное, как молоко матери, знакомое, как лицо лучшего друга. Феа отозвалось на Песнь приятием, а Музыка словно впитывала этот "подарок" оппонента в себя. Одежда действительно намокла и отяжелела, глаза пришлось прикрыть веками, чтобы льдинки не нанесли повреждений. Ресницы заиндевели.

Ты красиво говоришь,
Песни Холода творишь,
Но не ровен час - сгоришь,
Трус, дрожащий словно мышь.

Песни Ветра мне не страшны -
Лишь услада слуху.
Градус высится - смотри,
Взвоешь ты белухой.

Холод, принесённый Демоном Севера начал отступать, а градус повышаться. Ветер потеплел, отчего майэ стало тоже неприятно, зато лёд на лбу орка растаял, и боль продолжила своё разрушительной детство. Из орочьего носа хлынула кровь - нормальная реакция на повышенное давление.

Дева чувствовала боль Больдога как свою собственную, но не боялась её. Слишком часто она имела с этим чувством дело. Всё живое испытывает боль. Это часть Музыки самого мира, потому что каждый день в разных уголках Арды то конь ногу сломает, то эльф станет жертвой голодного волколака, а в здешних темницах эта тема вообще словно бы началась, так и не кончаясь.
Орк всё же успел спеть ещё одну Песнь, хотя боль, кажется, уже не оставила ни одного места в его теле без своего присутствия. Могло показаться, что болят даже волосы, хотя в них нет нервных окончаний.
Влага внезапно стала настойчиво заливать рот и нос. Смешно отфыркавшись и мотнув головой, отчего чёрные тяжёлые волосы обдали всё в округе каплями влаги, майэ снова запела, на этот раз намереваясь поставить точку в этом поединке воль.

Ветер дик, неумолим, но подвластен гласу,
Закружись и опади, не буйствуй понапрасну.
Водам Ульмо здесь не место, Тьме это претит,
Вейся дымкой серебристой, испаряйся вмиг.

Ветер застыл, съёжился и забился в угол, словно обруганный хозяином щенок, а влага под давлением всё повышавшегося градуса начала становиться белым паром. От брошенного ветром стола женщина уклонилась, однако ножка успела ощутимо "боднуть" её в плечо. Но ушибом больше, ушибом меньше - не беда. Резко развернувшись после этого манёвра, Куалмэ в мгновение ока достала плеть, что висела на поясе, и, размахнувшись, оплела ею запястье Рогфородрена. Уходя вбок и таща измученного собрата за собой, майэ по дуге отправила его в стену. Кипа документов этаким бумажным дождём опала на пол. Среди бумаг был хорошо заметен аккуратно сложенный лист с узнаваемым почерком Птицы.

Куалмэ подошла ближе, нагибаясь и собираясь взять нужный лист, а после удалиться. Шкафы разлетелись вдребезги, однако, благо, один был из раздела кулинарии, а второй из животноводства - как раз про разведение любимых комендантовских волколаков писалось кое-где. Благодаря Кшагрогу оба шкафа и из содержимое теперь имели весьма неприглядный вид. Ох и разозлится же комендант. Здравствуй, дыба! И ведь не будет разбираться, кто начал творить бардак.
Внезапно порыв ветра отбросил Пернатую к стене, разделив с так нужным ей листом. Всего лишь пятнадцать минут новой работы - но даже их она не собиралась тратить из-за вольности майа. Птица задержала дыхание, потому что сильный ветер закрутился, образуя вихрь и кружа снег, а заодно снося остальные шкафы с книгами и иными рукописями. Резкий порыв ветра швырнул в неё толстый коричневый фолиант, в котором она узнала один из своих трудов. А затем прилетела и обломки шкафа, которым накрыло Кшагрога. Кусок древесины доблестно впился в плечом, прикрытое лишь тканью платья. На пол закапала свежая кровь.
Усилием воли женщина заставила ветер утихнуть, после чего приземлилась на пол. Поднявшись и стряхнув с волос снег, майэ оглядела бардак, который теперь царил в зале. Два шкафа и находившиеся в них рукописные труды подлежали восстановлению, однако за разгром им обоим влетит и серьёзно. Коменданта не будет волновать, кто начал этот цирк. Главное, он его закончит. Что ж, пара часов на дыбе отрезвит орка. Да и её тоже.
Лист затерялся среди упавших книг и документации. Куалмэ зло глянула на орка. Если бы это были её труды, Рогфородрена от её гнева не спас бы даже сам Илуватар. Птица очень высоко ценила свои научные труды и считала их по-настоящему единственно важным, что она делала в этой крепости. Да и в жизни вообще. Глянув на раненное плечо и чуть поморщившись (было таки неприятно), майэ не стала вынимать кусок древесины. Ибо тут же зажать рану и перевязать её было нечем. Женщина пошарила взглядом по комнате в поисках листа. Раз уж с него всё началось, им и должно закончится.

Птица была вынуждена сбавить обороты. Она итак изрядно потратила сил на этого майа. Если бы не эта дурацкая выходка... Впрочем, история не знает сослагательного наклонения. Сейчас важно было собрать документа и привести себя в порядок до того, как Дух Порядка потребует её на ковёр. В самом дела, негоже появляться в кабинете начальства окровавленной, взъерошенной и с куском древесины в плече. Свои документы она нашла достаточно быстро, благо, почерк был примечательный - убористый, но не особо мелкий, разборчивый, можно сказать, даже красивый. Собрав листы в аккуратную стопку, Пернатая обернулась на звук рвущейся бумаги. И вот тут у неё даже в первое мгновение слов не хватило на то, чтобы описать всю глубину своего возмущения. Использовать книжные листы, что утирать свою безобразную морду. Впрочем, взгляд её отношение выражал более, чем красноречиво. Книги Птица любила больше, чем живых, потому что если они писаны тобой, им можно доверять, можно всегда прибегнуть к их помощи, и, валарауко всех подери, они уж точно не плюнут в душу и не будут устраивать цирк за твоей спиной или непосредственно в твоём присутствии. Рогфородрэн развернул следующий лист, и майэ мельком заметила тот самый знакомый почерк.
- Тилпиринниллай!
Куалмэ отложила найденные документы в угол, чтоб не потерялись, и пошла целенаправленно к орку. Взгляд был пока не настолько безумен, чтобы она на месте его прибила, но и не сулил Демону Севера ничего хорошего. Впрочем, от неё вообще редко кто получал что-то хорошее.
- Отдай мне этот лист. И не смей уничтожать ценные рукописи: не тобой написано, не тобой и должно быть ликвидировано.

Женщину не волновало, по какой причине поморщился орк: от остаточной боли ли, от звука собственного имени ли, от её голоса ли - ничего, перетерпит. Он словно бы намеренно решил испытать границы её терпения на прочность. Что ж, отвесить профилактический пинок она всегда могла. Особенно если покушались на её любимые книги. Хорошо, что таких, как Рогфородрэн, не пускали в лаборатории. Если бы пострадал инвентарь, ух... Впрочем, не будем уделять внимание тому, что не случилось и, как надеялась Птица, никогда не случится.
- На некоторых из них есть записи, - сухо парировала женщина, глядя на развалившегося на полу орка, - Не умеешь ты ценить чужой труд, орк, - ещё более сухая констатацию факта, однако следующее заявление заставило её чуть вскинуть брови. Надо же, этот кусок идиотины продолжал упорно ломать комедию, хотя Пернатая была на все сто процентов уверена, что лист забрал орк, ибо доклад был запрятал меж листами, а значит не мог просто так вылететь из кипы бумаг. Явно кто-то пошурудил лапами, ничем не занятыми от безделья.
- Врать как не умел, так и не умеешь.
Безэмоционально, холодно и твёрдо. Пусть сквернословит, пока не иссякнет словарный запас - это его умней, сильней или более правым не делало. Майэ молча снова сложила лист, предварительно проверив, не пострадал ли он.
- Ничего я тебе не должна. За разгром помещения будешь отвечать ты. Будешь упираться и перекладывать вину на меня - позовём Тиндомэ, он извлечёт из твоей памяти правду.
Куалмэ собрала свои документы, развернулась и пошла к другому выходу. Пора предстать перед начальством с отчётом о проделанной работе.