[AVA]http://img1.liveinternet.ru/images/attach/c/4/79/646/79646579_amarie_by_tuulikyd4eq7wj.jpg[/AVA]
- Я очень на это надеялась, - облегченно выдохнув, призналась Амариэ, зачарованно слушавшая нолдо. Незаметно для себя девушка передернула плечами как от холода, вспомнив о Хелькараксэ. Снег, снег, снег, лед и ледяная вода, попав в которую уже едва ли выберешься. Одежда от влаги еще больше тяжелеет и камнем тянет на дно. Холод, несмотря на множество теплых вещей, все равно находит лазейки и пробирается к коже, крадя драгоценные крохи тепла. Ты засыпаешь и просыпаешься под вой ветра, и так год за годом. Год за годом ты видишь перед собою только однотонную белую равнину, постепенно теряя надежду на то, что когда-то будет еще нечто иное.
- Это, наверное, было страшно, - предположила ваниэ. Неизвестность ведь часто пугает и тревожит не меньше, чем известия об опасности. – А я бы посмотрела, что представляет из себя местная зима, - сказала девушка. – Конечно, я не люблю холода, он до сих пор немного пугает меня, возвращая в прошлое. Но снег очень красив, и я бы хотела увидеть его не в Хэлькараксэ, где он является почти тем же самым, что смерть.
Внутри Амариэ жил неисправимый романтик, хотя и закаленный трудным и опасным переходом через Льды. Это путешествие сделало ваниэ сильнее, придало какой-то мудрости и серьезности, но все же даже снега и льды Хэлькараксэ не сумели извести ее какую-то немного детскую мечтательность.
- Может быть, - согласилась Амариэ. – Но я помню, как сама впервые увидела берег после лет пути. Это было сродни чуду, Финдарато. Я боялась на мгновение закрыть глаза, а открыв, понять, что это был всего лишь мираж, уже успевший растаять в холодном мареве. Это была надежда, от которой у меня за спиной словно выросли крылья, к берегу я почти летела, - ваниэ улыбнулась, вспоминая то светлое радостное чувство, теснившее грудь, когда разум осознал, что длительный и трудный переход близится к концу. – Как больно, - выдохнула девушка, сжимая руки в кулаки. – Мне жаль. В этом походе я тоже видела смерти, и мне никогда уже не забыть этого. Года затрут воспоминания о Хэлькараксэ, но не о тех, кто остался там, - в горле встал неприятный ком. – Откуда они знали, что вы придете? И куда, - нахмурилась Амариэ. Ей не верилось, что орки могли цепью стоять вдоль всего побережья просто на всякий случай. Это было бы расточительство, а Враг, как она поняла, слишком умен для того.
Они победили, но сердце подсказывало, что цена этой победы была велика. Ваниэ даже, пожалуй, не хотелось бы знать истину, потому что это было бы слишком больно. Она все еще не могла привыкнуть к тому, что чужая боль и смерть могут быть для кого-то причиной радости, как у орков.
Финдарато горделиво вскинул голову, и воображение нарисовало Амариэ того нолдо, что мог стоять во главе войска перед стенами темной твердыни, того воина и вождя, за которым шел его народ.
- А сейчас? – почти спокойно спросила Амариэ. Финдарато сказал о лагере в прошедшем времени, и ей стало интересно. Ваниэ не испытывала злобы или ненависти по отношению к феанорингам и их войску, но искренне жалела их, потому что принесенная ими клятва была ужасна, а червоточинка в сердцах наверняка точила их и причиняла боль.
- Это не было бы поражением, - тихо, но  твердо сказала девушка, перебирая пальцами шерсть спящего Бродяги. – О победе и проигрыше речь может идти в бою, но Валар всегда боролись не против нас, а за нас. Думается мне, что вся беда лишь в том, что их забота не только ограждала и защищала нас, но и душила. В их сердцах оказалось куда больше искренней любви, чем мы могли принять, - грустно сказала Амариэ. Ситуация вызывала у нее невольную ассоциацию с родителями, которые чрезмерно опекают свое чадо. Они заботятся о нем и его благополучии, но не видят, что одновременно наносят и вред. Ребенок должен когда-то разбить колени, упасть с дерева или сунуть палец в огонь, чтобы действительно понять и запомнить, что можно делать, а что нет. В противном случае, глядя на других, он будет желать подобного опыта, видеть в нем какой-то свой интерес, но не получать его и оттого злиться и чувствовать какой-то недостаток. Однажды на этой почве прорастет конфликт: ребенок поймет, что он вырос и пожелает расширить границы своей свободы. Мудрый родитель сумеет дать ему это, мягко уберегая от грубых ошибок, но позволяя совершать мелкие, чтобы он мог учиться на них. Но это трудно.

Отредактировано Эарвен (2015-01-13 19:42:44)

Финдарато мягко обнял Амариэ за плечи, и она уютно устроила голову на его плече. Костер, получив несколько веток, заполыхал веселее, волнами распространяя вокруг себя благодатное тепло. Память о холоде и пронизывающих ветрах сделала осторожный шажок назад.
- А вода? Тоже замерзает или же остается свободной? – девушка пыталась со слов нолдо составить свое впечатление о том, чего следовало ожидать от первой в ее жизни зимы в Эндорэ. Осень, по крайней мере ранняя, ваниэ буквально очаровала своей золотисто-алой красотой.
- Мне кажется, в любом состоянии природы можно найти свою прелесть, - задумчиво промолвила ваниэ. Ей здешняя смена времен года казалась сменой настроения в природе. Яркое и живое лето сменялось созерцательной и мечтательной осенью, перетекавшей в зиму – время грусти и одновременно отдыха. А потом приходила весна.
- Я тоже этому рада, - тепло улыбнулась Амариэ, позволяя Финдарато привлечь себя ближе и сама прижимаясь к нему. – Что было, то было, - спокойно промолвила девушка. – Я не жалею об этом переходе, как бы то ни было. Конечно, с тобою он был бы мне легче, мою душу не терзали бы волнение и страхи, - девушка немного помолчала, пытаясь облечь свои немного путаные мысли в правильные слова. -  Но Льды и многое дали мне. Пришлось многое понять и заново оценить, там не было места слабости и наивности, - ваниэ могла бы сказать, что стала отчасти мудрее, чего ей так не хватало в Амане. В Льдах любая ошибка могла стать роковой, и не только для тебя, что быстро отучило совершать опрометчивые поступки. Холод, сырая рыба, бесконечная снежная равнина… Сердце девушки открылось еще более для сочувствия и сопереживания. Она даже отважилась взять на себя заботу об одной девочке, потерявшей родителей во время перехода. Теперь у Амариэ была своя маленькая ученица, за судьбу которой та несла полную ответственность.
- Слишком быстро все произошло, - прошептала девушка. Она слушала рассказ Финдарато, а сердце обливалось кровью, и фэа болезненно трепетала. Нолдор пришлось столкнуться со многими трудностями и всему учиться быстро, падая и вновь поднимаясь, набивая одну шишку за другой.
- Мне жаль, - промолвила Амариэ. Узоры судеб сплелись так, что Феанаро пал от того, за что боролся. Он стремился в эти земли, жаждал вновь обрести свои камни, но погиб, успев лишь ступить на них. Он не успел увидеть их суровой красоты, что и оказалось, наверное, наказанием за его непомерную гордыню.
- Перед нами были открыты ворота, но мы упрямо пытались пробить лбом новые в заборе, - горько промолвила Амариэ. – И ведь сумели, упрямцы, хотя и разбили себе лбы до крови. И сколько еще предстоит трудностей впереди…
Сведения о коренных жителях этих земель, рождавшихся, живших и умиравших здесь, непрестанно боровшихся с искажением, вызвали у ваниэ неподдельный интерес.
- А какие они? – спросила девушка. – Каковы их обычаи?