Галадон

Галадон торопился. Он понимал, что его ждут. Ждут с нетерпением, возможно, считая минуты. Однако дядя выделил совсем немного времени до того, как начнется аудиенция с "гостями из-за моря", на которой синда сам вызвался присутствовать. Для этого он должен был, как минимум, еще дойти до своей комнаты и переодеться соответствующим образом. И все же несмотря на всю важность предстоящего события, Галадон хотел успеть к друзьям, чтобы не заставлять их мучиться лишнее время. И кроме того, он сам должен был сказать им то, что решил государь в отношении Аралина. Сам, потому что именно он привел друга сюда, именно он просил его об этом и именно он нес теперь ответственность за все происходящее.
Дорогу во дворце Галадон мог находить с закрытыми глазами, безошибочно определяя кратчайший путь и зная в нем каждый закуток. Оказавшись, наконец, у нужной двери, он с болью в сердце заметил, что пока он беседовал с Владычицей, приказ короля был выполнен, и у двери появились стражи. Правда вели они себя тихо, внимания не привлекали, однако это было неприятно, хоть Галадон и понимал, что иначе дядя поступить и не мог.
Пряча глаза от молчаливых стражников, как будто это он сам был в чем-то виноват или уличен в неприличном занятии, принц быстро открыл дверь и проскользнул внутрь, торопясь закрыть ее за собой как можно скорее.
Друзья были тут (а куда же им еще было деваться?!), и Галадон замер у двери, пытаясь справиться с внезапно охватившим его волнением. А что если они не смогут его понять?
- Как вы? - задал он не только бесполезный, но и совершенно нелепый и неуместный вопрос. - У меня мало времени. Нам надо поговорить.

Галадон

Друзья отреагировали как и всегда: Нэнлас проявил сочувствие, а Аралин просто взорвался возмущением. На какое-то мгновение Галадону даже стало стыдно, как будто бы он и правда сказал какую-то несусветную глупость. Однако он знал, что это было не так.
- Он не то, чтобы не доверяет тебе... - тихо возразил синда, - хотя, да, его можно понять... Это, в том числе, и мера предосторожности, ибо когда все узнают... Дядя оказался великодушным и понимающим, другие могут реагировать иначе. Он не желает, чтобы кому-либо был причинен вред. И тебе тоже. Кроме того, тебе не запрещено покидать эту комнату, просто охрана будет тебя сопровождать. Хотя это и выглядит отвратительно! - с отчаянием добавил он. - После всего...

- Ты спросил, плохо ли мне здесь, - обратился Галадон к Нэнласу, возвращаясь к его словам, которые он услышал, но не отреагировал на них сразу. - Я и мечтать не мог, что снова здесь окажусь! Но теперь я совершенно не нахожу себе места! Все так изменилось... Нет, это я изменился, а все здесь осталось прежним. Только я не могу так! Не могу, понимаешь?! Если бы он наказал меня, может быть, мне было бы легче. Из-за меня погиб мой отряд... Больше я не смогу, никогда не смогу командовать... Что я буду делать, если он запрет меня здесь в четырех стенах?! Я не могу больше чувствовать себя в заключении ни одного мгновения, иначе я начну его ненавидеть. Собственного дядю, понимаешь?! Я люблю его, очень, но он не понимает, что избрал для меня самое худшее, самое тяжелое наказание... Я его заслуживаю, наверное. Но что, если я не выдержу? Я боюсь сорваться и нарушить его приказ просто потому, что ощущать себя пленником выше моих сил. А если я покину Дориат без разрешения... обратной дороги не будет уже никогда. Никогда, понимаешь?! Аралин уедет к своим вместе со своими лордами, ты тоже найдешь себе, чем заняться. А я? Как буду жить я?

Отредактировано Турукано (2015-04-12 13:59:16)

Галадон

Нэнлас говорил умные правильные вещи. Галадон чувствовал это. Он вообще очень сильно прислушивался к целителю, веря ему на каком-то бессознательном уровне. Нэнлас умел утешать, когда не было никакой надежды, когда вокруг были только тьма и отчаяние, когда ненависть к самому себе не оставляла ни одного шанса. Этот эльда умудрялся пробиться сквозь все это, пожалеть и поддержать. И это не выглядело оскорбительным, не унижало, не заставляло ощущать себя никчемным ничтожеством. Напротив, Нэнлас вел себя с окружающими как мудрый и добрый отец, в любое мгновение готовый поделиться последним, подсказать, погладить по голове и пообещать, что обязательно все будет хорошо. И вот это вот обещание и было самым ценным и нужным в тяжелую минуту. Оно и заставляло подниматься на ноги и идти вперед. Галадон знал, что без Нэнласа никогда бы не нашел в себе сил сделать то, что они сделали. Он любил и уважал своего нового друга, однако, понимая, что тот прав, синда понимал также, что он просто не готов еще принять ту истину, о которой говорил целитель, и которая была ему открыта, но еще не давалась пока Галадону. Не зная, как сказать ему об этом, принц произнес, виновато-искренне глядя в глаза:
- Я буду тебе очень благодарен, если ты останешься со мной. По крайней мере, столько, сколько сможешь. Я действительно боюсь не справиться с этим в одиночку…
Аралин тоже попытался помочь и поддержать. Так как умел только он. Галадон знал, что этот эльда по иронии судьбы оказался как раз тем, место для которого до той поры в душе принца Дориата постоянно пустовало. Теперь он знал, что все произошедшее отняло у него прежнюю жизнь, но подарило ему Друга, настоящего истинного друга, с которым дышишь одним воздухом и живешь единым порывом. Что бы ни случилось. Так сложилось, что они принадлежали к разным народам и волей судьбы оказались по разные стороны баррикад. Однако им удалось преодолеть эту преграду, и Галадон был уверен, что теперь ничто и никто никогда уже не встанут между ними. И все же…
Он все понимал, но он знал также, что Аралин не сможет остаться. Это было и раньше-то просто вопросом времени, а теперь, когда представители его народа были не где-то далеко, а тут в Менегроте. Галадон все понимал, но ему все равно было больно. И он ненавидел незнакомых ему «лордов из-за моря» уже хотя бы потому, что Аралин должен будет уйти с ними. Так быстро…
Аралин подтвердил все эти его мысли, уточнив, не знает ли принц, кто именно прибыл в Менегрот. Волнение и… радость? Впрочем, это было вполне естественно. Галадон же не винил себя за то, что сам он чуть не умер от счастья, встретив патруль по дороге в Дориат.
- Я не знаю, - виновато ответил синда, пытаясь скрыть сожаление в голосе. – Не успел уточнить. Но я расскажу тебе обо всем сразу же, как только все закончится. «Вопрос еще: чем это все закончится», - пронеслось в голове, но вслух он этого говорить не стал.
Когда Аралин сообщил, что хочет признаться, Галадон внутренне напрягся, но взгляда не отвел. Что бы сейчас ни прозвучало, он не будет от этого прятаться и станет сражаться до конца. И победит, потому что результат того стоил. Они справились со всем, что пыталось их разделить, там. Справятся и здесь. И где бы то ни было.
«Не все они участвовали в убийстве…» Галадон обдумывал полученную информацию. Едва ли она могла быть полезна Тинголу до начала аудиенции. Если приехавшие были невиновны, то это уже их задача оправдаться. Дядя будет справедлив в своем решении. Если же виновны, то не стоило сеять сомнения в судье. Пусть судит беспристрастно. Ведь если «гости» пожелают солгать и обелить себя, то знание о том, что эта ложь может быть правдой, лишь только повредит, а не поможет разобраться в ситуации правильно. Невиновные не станут на себя наговаривать, убийцы же могут пойти на все, чтобы скрыть свое преступление. Не все же они такие как Аралин…
Можно было, конечно, разузнать подробности и уточнить у Аралина степень вины конкретных присутствующих тут эльдар. Однако вот этого Галадон не собирался делать ни при каких обстоятельствах. И никому другому не намеревался позволить этого совершить. Он не заставит друга свидетельствовать и обвинять своих лордов. Это было бы бесчестно и подло. Аралин не имеет на это права и заставлять его делать это – деяние, достойное, пожалуй, только Бауглира. Друг и так сказал ему слишком много, гораздо больше, чем мог себе позволить. Галадон попытался представить, как он вел бы себя в аналогичной ситуации, но не смог вообразить себе Тингола, проливающего кровь эльдар, а потому затруднялся ответить себе на вопрос, рассказал ли бы принц незнакомым чужеземцам о преступлениях своего короля или же долг заставил бы его промолчать. Совесть и дружба перевесили чашу весов, и Аралин признал не только свою вину, но и тех, кто был виновен гораздо более – своего короля и своих лордов. Однако Галадон понимал, что не все его соотечественники смогут понять и принять этот его поступок. А потому синда тоже не будет на эту тему особо распространяться.
- Я передам дяде твои слова, если в этом возникнет необходимость, - сказал он Аралину, - но в любом случае сделаю это наедине. И… спасибо тебе, что сказал это. Я не допущу, чтобы тебе пришлось свидетельствовать против своих, но надеюсь, что если когда-нибудь твой народ станет что-либо затевать против нашего, ты хотя бы не будешь в этом участвовать.

Галадон

Еще какое-то время назад Галадон бы жарко спорил при первых признаках того, с чем он был не согласен. Однако он изменился. И кроме того, он слишком ценил мнение своих друзей для того, чтобы не выслушать его внимательно и до конца. Сначала Нэнласа, который не выдержал и вмешался в разговор, а потом и Аралина.
- Тебе не за что извиняться, - сказал наконец принц, когда пришла его очередь высказаться. - Ты имеешь право говорить такое же как и все. И ты знаешь, что твои слова не раз спасали нам жизнь. Поэтому прошу тебя, говори все, что ты думаешь, всегда, невзирая ни на что. По крайней мере я готов буду выслушать даже то, что мне не понравится.
А что касается обсуждаемого вопроса, я мог бы с вами согласиться. Однако по вашей логике выходит, что я не должен был рассказывать дяде ни слова из того, что рассказал. Ведь это была не моя вина и я должен был хранить ее в тайне. Я понимаю, что проще признаться в собственных ошибках, чем обвинить другого. Это так. Но разве можно предлагать дружбу и просить о помощи, обманывая с самых первых слов? Или вы предлагаете дать право молчать тем, кто промолчал, но лишаете короля Тингола его права знать правду о том, что случилось с его братом?
Ты сказал "разделить вину", Аралин. Я разделил ее, когда мы стали друзьями. Я постарался тебя понять, я защищал тебя перед дядей и буду продолжать делать это столько, сколько потребуется. Но я бы не подал тебе руки, если бы ты попытался мне солгать. Я не хочу обвинять никого за их спиной, но я считаю малодушием приехать в дом того, чей брат был убит, и не только скрывать от него имя убийцы, но и сам факт убийства тоже, прося при этом, чтобы хозяин был гостеприимен и благосклонен в том числе и к убийцам своего брата. И пусть они оправдываются сами перед тем, перед кем действительно виноваты. Виноваты в том, что обманули его доверие. Тут ты не сможешь им помочь, друг мой. Я не желаю вражды, но я не допущу вероломства. Именно поэтому я пойду туда. И поверьте, я постараюсь сделать все, что от меня будет зависеть.

Галадон

Только увидев потрясение Нэнласа, Галадон понял, что, видимо, перегнул палку в своих подозрениях. Какими бы мотивами ни руководствовались приехавшие гости-не-гости, их было всего несколько, и они не могли представлять никакой опасности ни для Дориата в целом, ни для владыки Тингола в частности. По крайней мере, в настоящий момент. Да и до Эглареста им еще придется добираться и добираться, если ориентироваться на то, где по рассказам Аралина он был захвачен. Все возможно, конечно, но не стоило сгущать краски уж так сильно. Синда ощутил чувство вины по отношению к другу, которого зря только тревожил, и поспешил исправить ситуацию. Он подошел к Нэнласу и положил ему руку на плечо.
- Ну что ты, я не думаю, что все настолько серьезно. Уверен, что дядя во всем разберется и примет необходимые меры. Ведь за этим мы сюда и пришли. Не ради суда или обвинения, но чтобы предупредить и избежать.
Когда заговорил Аралин, принц непроизвольно шагнул к нему. Что же они делали?! Всеми этими разговорами они мучили в первую очередь Аралина, который сто раз не был виноват в том, о чем сейчас говорилось. А ведь он должен был остро переживать каждое слово подозрения, брошенное в сторону его народа...
- Прости! - поспешно проговорил Галадон, подходя ближе и стремясь посмотреть другу в глаза. - Я не подумал, что наши слова тебя ранят. Ты не должен чувствовать себя в ответе за весь свой народ. Это несправедливо и никто от тебя этого не вправе требовать! Я верю тебе! Верю, что не все ваши эльдар участвовали в сражении. Верю, что кто-то из них на самом деле не желает нам зла. Верю, что у тех, кто убил брата нашего короля не хватило бы наглости приехать сюда самому. Я верю в то, что между нашими народами может все обойтись мирно. Верю, потому что есть ты. Ты заставил меня поверить, и я буду верить, обещаю. Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы не допустить. И постараюсь быть непредвзятым. Наша дружба будет порукой мирному будущему, если только обе стороны его захотят. Верь мне и ты!