Нолофинвэ хорошо помнил, как шел по этим коридорам в уже знакомом направлении - к тронному залу Владыки Севера - в первый раз. Но даже тогда, год назад, у него не было так тоскливо и тревожно на сердце. Тогда у него была надежда, которая прибавляла сил - надежда спасти Финдэкано и Майтимо. Сейчас надежды не было ни на что. Чтобы остаться верным собственному слову, ему пришлось оставить семью; теперь его дети были уверены, что он мертв. Пути назад не осталось. Искать его никто не станет. Отныне он не глава Дома, лишь одинокий изгнанник. И даже если бы он в порыве безумия малодушно решил поддаться на уговоры Моринготто и стать предателем, то уже не смог бы причинить вред ни брату, и никому из нолдор.
Его сопровождали трое орков - вероятно, охранников. Финвион не стал вдаваться в подробности здешней воинской иерархии, справедливо полагая, что с чинами подобного толка ему ещё предстоит познакомиться, и весьма близко. Что ж... теперь, по крайней мере, ясно, отчего Враг дал ему год на раздумья - проклятый предвидел, что новая разлука с семьей и страх перед грядущим будут гораздо тяжелее.
Наконец, двери открылись. Эльф прошел внутрь, остановился в паре шагов от трона. Спокойно поднял взгляд и, глядя в лицо Врагу, решительно молвил:
- Здравствуй, Моринготто. Я пришел, как и обещал тебе.

- Благодарю, мои дети здоровы, - прохладно отозвался нолдо. - Государь и его сыновья - тоже. Наследник Феанаро... он всегда считался среди нас одним из лучших мечников, а теперь и вовсе сражается за десятерых.
Нолофинвэ поглядел на Врага с неприкрытой ненавистью - попросту не смог удержаться, вспомнив о том, что тот сотворил с Майтимо совсем недавно.
- Что ж, ты прав, Моринготто, дело прежде всего. Знай, что я не изменил своего решения. Я никогда не предам своего брата, за которым поклялся следовать когда-то, подобно верной тени. Более того, я умер для своих детей и верных. Перед тобой сейчас стоит не глава Дома, а всего лишь одинокий нолдо. С ним ты можешь делать всё, что посчитаешь нужным.
Финвион горько усмехнулся и развел руки в стороны, как бы давая понять, что не собирается сопротивляться.

По правде говоря, Саурон был уверен,  что Нолофинвэ не приедет. Слишком много было поставлено на карту, и только последний дурак мог пренебречь своим долгом и кинуться выполнять слово, данное врагу… Как выяснилось, Нолофинвэ и был этим самым последним дураком - или просто слишко благородным эльфом… Что,  впрочем, было  одно и то же в представлении Саурона.
Положа на сердце руку, лапу и крыло (все Сауроновские ипостаси, которыми он  любил пользоваться), коменданту от души было жалко Нолофинвэ. Не оттого, что пришёл сам: на верёвочке в Ангбанд никто не тянул, мог бы и отказаться. А честное слово… Да гори оно синим пламенем!  Сам Саурон такими эфемерными понятиями не заморачивался и другим не советовал - если они, конечно, хотят жить долго и счастливо.
Благодаря рассказам Мелькора, до Саурона уже дошла информация о странной неприязни, что питал первенец Нолофинвэ к своему отцу. неприязни, граничащей с презрением, отголоски которых Саурон имел счастье наблюдать воочию здесь, в Ангбанде. Измученный тревогой за сына, Ноло чуть ли не в ногах у него валялся, а высокомерный сынуля… Нет, обзаведись Саурон волей случая таким наследничком, он не стал бы отдавать жизнь за него. И пальцем бы не пошевелил. Но Нолофинвэ был скроен совсем из другого теста. Дурак, что и говорить!
Погружённый в свои мысли, Саурон очнулся лишь тогда, когда Мелькор вопросительно уставился на него, ожидая реакции. Что-то там говорилось о Нельяфинвэ… Что он здоров и шустёр… Глупости! Не может  эльф после таких истязаний оклематься за год настолько, чтобы «вернуться к прежней жизни». Своё мнение о похвальбе Нолофинвэ  Саурон высказал презрительной усмешкой, обронив словно ненароком:
-У нас другие сведения относительно здоровья  первенца Феанаро… Но вам,  ПРИНЦ Нолофинвэ,  должно быть виднее.
Слово «принц» было произнесено хотя и с явной издёвкой, но  и с отчётливым сожалением. Куда ты полез, дуралей? За кого?
Принц. Последние  мгновения принц. Наслаждайся этим. Вслушивайся в звуки титула. Скоро ты станешь пленником - или рабом!
Но на взгляд  Мелькора ответил понимающе. Будет сделано, мой Повелитель!

Нолофинвэ лишь улыбнулся. Неужели Враг полагает, что сможет задеть его выпадом по поводу Финдекано? Нет уж, обойдется!
- Мой старший сын - наследник Второго Дома по праву, и я буду только рад, если он с честью примет эту обязанность.
Хотелось верить, что Финьо и в самом деле не подведет, что он перестанет наконец летать в облаках, искать приключений на свою голову. И что хоть иногда будет вспоминать отца с теплотой в душе, иного ему и не надо.
Снова заговорил Моринготто - словно с готовым рабом. Что ж, раба ты, может, и получишь, но обрадуешься ли этому?
- Полно, Моринготто, ни один нолдо не назовет тебя другим именем. Ты убил нашего короля, и по законам нашего народа считаешся врагом.
Вдруг подал голос Майрон - шавка Моринготто. Все еще надеется запугать?
- Я - раб твоего господина, - спокойно отозвался эльф. - Ему я обещал свободу и гордость в обмен на жизнь сына. Пусть он отдаст приказ - и я подчинюсь. Но не тебе, ведь ты, если подумать, раб точно такой же.

Доброе отношение к нолдо исчезло без следа. У Нолофинвэ был год: понять и переосмыслить своё поведение. Не понял. Не переосмыслил. Интересно, есть ли у кого-нибудь в этой семейке мозги?
Саурону стоило большого труда сдержать себя, когда нолдо обозвал его рабом. Сделал шаг в сторону чересчур умного говорливого собеседника, открыл было рот, чтобы дать отповедь... Сдержался, остановленный Мелькором.
Всю дальнейшую речь владыки он выслушал не без тайного довольства, польщенный. Пожалуй, оскорбление Нолофинвэ стоило того, чтобы выслушать похвалы Валы в свой адрес. И услышать замечательную фразу учителя про особое внимание. Не сомневайтесь, всё будет сделано!
-Окажу, Владыка,-и улыбка Саурона не сулила ничего хорошего Финвиону.-Здесь и сейчас. Дерзких рабов нужно учить хорошим манерам. А ты нанёс двойное оскорбление: моему Владыке и мне!
Он многозначительно посмотрел на одного из орков, сопровождавших Нолофинвэ. Жест был расценен правильно (вот то значит-выучка!) Орк приблизился на полусогнутых и протянул коменданту плеть. Хорошую. Добротную...
- Сам разденешься, раб, или мне приказать это сделать оркам?-с преувеличенной любезностью поинтересовался комендант у Нолофинвэ, окатывая того ледяным взглядом.

Эльф поглядел на Врага зло и устало.
- Я повторю ещё раз, для тебя ни у кого из нолдор не будет иного имени. Я готов исполнить свою часть договора, но не предам ни мой народ, ни память о моем отце.
Последнее добавил сквозь зубы. И едва сдержался, чтобы не сжать от гнева кулаки и вновь не произнести, не выплюнуть в лицо Врагу это имя, которое придумал его брат для убийцы их отца.
Удары плети оказались... мучительными. Нолофинвэ прежде и не думал, что это так больно. Снова и снова словно огонь обжигает спину. Ничего, это можно вытерпеть.
На последнем ударе нолдо, не выдержав, упал на выставленные вперед руки. Выгнул спину и, тяжело дыша, спросил:
- Это всё?

Саурон  отсчитывал удары совершенно равнодушно будто  камни считал, которыми собирался за товар расплачиваться. Он давно перестал расценивать эльфов, угодивших ему под горячую  руку (а вернее сказать - холодную, что для вышеозначенных эльфов было вдвойне печально) как личности, да ещё равные ему. Скорее, это был материал для воспитания, который надо было научить хорошо себя вести, слушаться старших и прочая…
На какое-то мгновение Саурон вообразил, что Ноло усвоил преподаные ему истины (действительно,  упоминание «Моринготто» здесь не звучало более). Но затем бывший принц всё испортил - и Саурон огорчённо покачал головой. Что же ты так, дурачок…
Опустив плеть, он помедлил мгновение,  размышляя, не мелькнёт ли на челе Владыки тень неудовольствия в его, Саурона, адрес. Не мелькнула. Только был брошен многозначительный взгляд и отвешен короткий кивок. Ясно. Усмехнувшись (имей возможность Ноло увидеть его улыбку - ой как не понравилась бы она бедняге), Саурон с кошачьей грацией обошёл  среднего Финвиона, замер  у его  левого плеча, словно размышляя… А затем резким движением схватил пленного за волосы и дёрнул с силой вверх, заставляя вновь подняться.
-Запомни, тварь, - прошептал Саурон в самое ухо истязаемому.-Ни один раб не осмеливается открыть рот в присутствии Владыки до тех пор, пока ему  не позволят. И в присутствии кого либо из господ Ангбанда. Усвой это!
Он отпустил волосы пленника и кивнул двум оркам. Вот уж кто был вышколен… А попробуй в  таких условиях  не пойми - вмиг без головы окажешься. Подскочили, схватили Финвиона за плечи,зафиксировали…. И с некоторой опаской уставились на господина с плетью: достанется или не достанется?
Не досталось. Рассчитывать удары Саурон умел, как никто. И предугадывать их последствия - тоже. Он прекратил истязание лишь тогда, когда увидел по телу пленника - по его фигуре, по повороту головы, по издаваемым звукам - что ещё пять ударов - и  экс-принц рухнет в обморок. Опустил плеть, дёрнул уголком рта - и вновь орки оказались на высоте. Их руки разжались, и Финвион вновь обрёл свободу… Падать, куда ему хочется.

Саурон  молча, с оттенком равнодушия наблюдал  за тем, как его Владыка учит уму-разуму Нолофинвэ. Права была каждая из сторон, но Учитель был правее.  И не только потому, что был Учителем - а потому, что Ноло, договариваясь об освобождении своего сына, соглашался в обмен на столь щедрое благодеяние стать рабом Твердыни. И где?
Саурон стоял за спиной Нолофинвэ и оттого не видел выражения его лица.  Но сложно было не понять,  как подействовало имя Майтимо   на экс-принца. Тот вздрогнул, чуть ли не сжался… Да,  значит помнишь про участь племянничка. Значит, не надо напоминать… А напомнить придётся - если будешь таким же упрямым… Или глупым.
Саурон не стал тратить лишних слов - только кивнул оркам и, поклонившись Мелькору, вышел прочь из зала. Камера для экс-принца была приготовлена давным-давно,  пустовала и ждала только его… Всё чин-чином: куча цепей, миска с водой (подмрачным взглядом Саурона орк-охранник немедленно принёс свежую).
Всё под тем же сумрачным взглядом пленнику надели на шею железный ошейник, соединённый  цепью средней длины со скобой на стене (лечь-встать можно, ходить по  камере уже не получится), заковали в короткие цепи  руки-ноги (ножные кандалы - сделать полшага; ручные - и того меньше) и ушли.
Саурон выходил последний. На прощание он одарил пленника взглядом, в котором в равной степени читалось и сочувствие (дерзить Мелькору? Ну-ну!) и явное злорадство (а будешь знать, паскуда, как слова нарушать!).
Дверь захлопнулась.
Отворилась она лишь единожды. Нет, Ноло не еды принесли. Саурон, подумав, решил, что парочка дней голодания пойдёт пленнному на пользу. Пришёл в компании орков один из местных мастеров на все руки - Вырвиглаз -  в компании сових же сотоварищей (чтобы если будут бить - успеть увернуться, пока пленный на другие, более ценныет экземпляры, разменивается). Восхищённо причмокикая, он долго рассматривал спину новой игрушки Владыки, потом со всем орочьим старанием принялся растирать её какой-то жгучей мазью, совершенно не интересуясь, что на сей счёт думает пленный. Закончив, Вырвиглаз грустно  взглянул на Ноло, посокрушался вслух, что не ему перепадёт такой ценный экспонатец, и в сопровождении эскорта в плном составе вышел из камеры.
Больше в течение двух дней пленника никто не тревожил...