Гондолин строился, и это отнимало множество сил у его жителей. Хотя, конечно, то же самое происходило на всей территории, на которой решили расселиться нолдор. Возводились крепости, города, высокие стены и прочные укрепления, ибо местные земли не оказались слишком гостеприимными. Впрочем, никто на это и не рассчитывал. Забот было полно у всех, потому что хотелось как можно скорее обустроиться, обезопасить родных и близких и хотя бы минимально наладить быт.
Гондолин отличался от других поселений тем, что строился как тайный город, дорогу в который знали немногие. И эту тайну все его жители поклялись сохранять, понимая, что от этого зависит будущее и безопасность всех, кто пожелал укрыться от посторонних глаз в скрытой долине под самым носом у врага. Именно поэтому гондолинская разведка была очень осторожна и практически никогда не выходила на контакт с внешним миром без особых причин и указаний. Ведь даже простая встреча могла дать намек на местонахождение города.
В тот день все было иначе. Разведчики уже возвращались назад, когда обнаружили небольшой обоз с пленными, которых везли, вероятно, из Ангбанда в Дортонион. Они бы не стали вмешиваться. Они бы тихо прошли мимо, сжимая от злости и возмущения кулаки, но следуя приказу и здравому смыслу. Они бы так и поступили, если бы в какой-то момент пленные не решили устроить отчаянную попытку побега, полагая видимо, что лучше или бежать, или уже погибнуть, оказав сопротивление. Тут уже у наблюдателей тоже не выдержали нервы, и разведчики бросились на помощь несчастным узникам. Вмешательство оказалось успешным: из пятерых пленных двое погибли в стычке, но троих удалось отбить. Осложняло ситуацию то, что только один из них мог самостоятельно передвигаться, двоих пришлось тащить в бессознательном состоянии. Однако теперь уже гондолинцы не могли бросить спасенных ими на произвол судьбы не только из лучших побуждений, но и ради сохранения тайны, а потому в город доставили всех троих. И незамедлительно сообщили о произошедшем королю.
Турукано велел оказать спасенным всю необходимую помощь, разместить каждого в отдельной комнате в лазарете, а также поставить у дверей охрану и никого не пускать, чтобы не будоражить народ и не мешать исцелению. Однако сам он с того самого дня посещал бывших пленников ежедневно. Он не мог бы объяснить точно, что именно влекло его туда, но он там был. Оставив все другие занятия, которыми можно было пренебречь. Он велел целителям докладывать ему незамедлительно о малейшем происшествии, касающемся спасенных. Он лично следил за состоянием здоровья и знал все до мельчайших подробностей. Это было страшно. Мучительно. И все же он снова и снова приходил туда. Содрогаясь от одной только мысли о том, что можно было сделать с живым существом. Конечно, это были уже не первые вернувшиеся ОТТУДА, хотя таковых было и немного. И был Майтимо, хотя Турукано никогда не пытался интересоваться подробностями его пребывания в плену. Тогда он как будто бы отстранился от всего, спрятался за кучей повседневных дел. Тем более, никто от него и не требовал личного участия. Тогда.
Сейчас, в общем-то тоже. Однако что-то заставляло Нолофинвиона снова и снова приходить сюда, выслушивать отчеты целителей, ждать, когда раненые очнутся. О двоих из них король уже знал, что они из Дориата, о третьем пока было неизвестно ничего. Несколько раз несчастный приходил в себя, но ни разу Турукано в этот момент не оказывалось рядом. Потому он так еще ни разу и не имел возможности побеседовать с третьим спасенным.

День 1-й.

В этот день король Гондолина привычно появился в лазарете, пообщался со всеми и в последнюю очередь направился к оставшемуся третьему загадочному спасенному узнику.

Отредактировано Турукано (2016-02-29 18:42:45)

Третий спасенный был наиболее пострадавшим из всех. Настолько, что смотреть на него без слез было невозможно. Хотелось или упасть на колени и рыдать от накатывающего сочувствия к ужасной судьбе несчастного, либо схватить меч и лично отправиться на Ангамандо, ибо подобные преступления не должны были оставаться безнаказанными. Естественно, король не делал ни того, ни другого. И никто не знал, что творилось в его душе, потому что этим он не делился ни с кем. Вообще ни с кем. Он сделал все возможное, чтобы спасенных никто не беспокоил, понимая, что подобные чувства и эмоции испытает каждый, а потому постарался оградить остальных. Даже целители, похоже, были немало потрясены. А может быть, именно они в большей степени, потому что для тех, кто делом своей жизни полагал спасать и помогать, пример того, что злая воля могла сотворить, был тем более ужасен, непонятен и неприемлем.

В этот раз все было как обычно. Турукано выяснил последние новости, точнее их отсутствие, и собрался уже уходить, зайдя перед этим к спасенному, как делал это регулярно. И вдруг... Он услышал тихий шепот или ему только показалось?! Эльда шагнул к кровати и осторожно переспросил:
- Ты что-то сказал? Ты слышишь меня? Я помогу...
Он помнил, что Майтимо первое время все окружающие казались порождениями тьмы, и не был уверен, что так не будет и в этот раз. Однако попытаться установить контакт стоило.
- Ты в безопасности...
Наверное, это сейчас важнее всего донести до сознания несчастного.
- Ты в безопасности!

Бывший пленник заговорил громче, точнее было бы сказать - захрипел, именно так зазвучал его голос - первые слова, сказанные им после освобождения - грубо и непривычно для мелодичного языка эльдар. Потому что говорил он на квенья, что несомненно однозначно свидетельствовало о том, что этот несчастный был, скорее всего, из нолдор. Ну или как минимум, из тех, кто прибыл сюда из Валинора шестнадцать лет назад. Но это все король Гондолина вспомнит и осознает потом. Сейчас же...
Слова, произнесенные бывшим узником, прозвучали так неожиданно и ударили так больно, что на мгновение Турукано побледнел и почувствовал, что ему нехорошо. Очень нехорошо. Сын... А ведь у этого несчастного была семья, близкие, друзья. Дети, родители, жена... Нолдо помимо собственной воли представил себе, что должны будут почувствовать родные лежащего перед ним изувеченного и изломанного, едва живого, полубезумного страдальца, когда увидят его... таким. Волна ужаса накатилась на него, накрыла с головой, и Турукано почувствовал, что ему внезапно перестало хватать воздуха. Чужая боль, чужая как своя.
Потеря отца до сих пор жила в сердце Нолофинвиона незаживающей раной. Он не был готов его потерять. Да, Турукано был уже давно не ребенком. У него была собственная семья. Он уже в Тирионе жил отдельной от родителей жизнью. И все же. Все же связь с отцом всегда была крепкой и нерушимой. Нолофинвэ был для него другом, советчиком, мерой и правдой. Нолдо просто не представлял себе, как это, если отца вдруг не станет. Совсем не станет.  Он скучал по Финвэ, сожалел о его смерти, но это было совершенно не то.
Когда однажды Нолофинвэ уехал в горы и не вернулся, мир вокруг непоправимо изменился. Нет, он не рухнул, как могло бы стать, если бы эльда был еще ребенком, остро нуждающимся в своих родителях для того, чтобы выжить. Но солнце с того дня стало светить несколько меньше, чем обычно. И теперь так будет всегда. Потеря была тяжелой и невосполнимой.
Но вот так...
Даже не имея возможности проститься с отцом, Турукано не был уверен в это мгновение, что участь родных лежащего перед ним несчастного была более завидной, нежели его собственная. Вот так... Нет, лучше смерть! Лучше...

Невероятным усилием воли король Гондолина заставил себя вернуться к реальности и подумать, наконец, не о себе и своих чувствах, а о лежащем перед ним несчастном. Разве он приходил сюда ежедневно не для того, чтобы помочь раненому? Или целью было лишь потрепать себе нервы, в поиске острых ощущений? Укоры совести окончательно привели Нолофинвиона в чувства, и он даже нашел в себе силы изобразить жалкое подобие улыбки и лихорадочно начать искать, что бы такое сказать тому, кто видит в тебе... Моринготто?!
- Я не Моринготто, - как можно мягче сказал нолдо, хотя голос его все еще дрожал, выдавая пережитое потрясение. - Я понимаю, что ты мне не веришь... Я знаю... Но это правда, успокойся...
Турукано шагнул еще ближе, осторожно нагнулся и положил руку на край одеяла, которым был накрыт лежащий. Эльда боялся к нему прикасаться, опасаясь причинить нечаянную боль, однако очень хотел успокоить и утешить, внушить хоть каплю уверенности в том, что все худшее было позади.
- Ты в Гондолине, тайном городе нолдор, - нашел он наконец, что сказать. - Ты ведь из нолдор, значит, наверняка слышал о нем. Врагам ничего не известно об этой тайне, потому они не могут обманывать тебя таким способом. Тебе не кажется, ты в безопасности. И больше с тобой ничего никогда не случится. Поверь мне, прошу... Просто поверь...

Отредактировано Турукано (2016-02-25 19:13:19)

Когда спасенный неожиданно рассмеялся, Турукано вздрогнул и чуть было не отшатнулся, но смог взять себя в руки и не сделать этого. Он услышал, нет, скорее почувствовал в этом смехе не безумие, как можно было ожижать, но облегчение и радость. Бывший пленник поверил ему. И это была первая маленькая победа над Моринготто и его темными деяниями. Когда-нибудь спасенный вернется к нормальной жизни, хотя ему и была уготована иная судьба. Но неожиданно в этот момент молодой король молодого города понял, что вот зачем он сюда приходил. Отвоевать этих эльдар у тьмы - это была цель, которую нужно было себе поставить и выполнять, день за днем, шаг за шагом. Пусть так, но он отомстит Врагу за зло, уже совершенное и еще только планируемое.
- Я не представился? - отреагировал эльда на последовавшие вопросы. - Это было невежливо с моей стороны, прости. Но ты долго не приходил в себя, и это меня извиняет. Меня зовут Турукано Нолофинвион, - продолжил король, стараясь, чтобы это прозвучало как можно более буднично, без излишнего ненужного пафоса. - Это мой город. И тут ты получишь все, что тебе только будет необходимо - помощь, защиту, поддержку. Все худшее для тебя закончилось, я позабочусь об этом для тебя и твоих спутников. Или друзей. Они оба живы и оба в безопасности.

Спасенный отреагировал на его слова бурно и... странно. Сначала как будто бы рванулся к нему, а потом точно так же активно внутренне отстранился. Нолдо понимал, что бывший пленник не в себе, что ему потребуется много времени, чтобы начать воспринимать окружающую действительность адекватно. Возможно, что он снова видел или слышал в этот момент что-то свое, не отпускающее его, давно мучающее. Но вот только король Гондолина силился и не мог догадаться, что именно ТАКОГО услышал собеседник в его коротких словах. Его напугало его имя? Положение? Что, во имя Эру?! Он не сказал ничего, что можно было воспринять неоднозначно. Что Моринготто мог наговорить о нем этому несчастному? Почему именно о нем? Ведь не мог же тот знать, что его спасут и спасут именно гондолинские разведчики?!
Впрочем, было не самое подходящее время спрашивать. Раненый только пришел в себя после долгих дней беспамятства, не стоило его утомлять или излишне нервировать. Турукано решил сделать вид, что ничего не заметил, и просто ответить на полученные вопросы, которые не особо интересовали в этот момент их обоих.
- Не нужно благодарности, - совершенно искренне отозвался эльда, - каждый на их месте сделал бы то же самое. А я... меня тебе пока и вовсе не за что благодарить. Я исполняю свой долг, ты - гость в моем доме, и я хочу, чтобы ты ни в чем не нуждался. Я позаботился, чтобы тебя тут никто не беспокоил. Пока тут будут только целители.
Что касается твоих друзей, они тоже получают все необходимое. Они тут неподалеку, и вы сможете увидеться, когда ты сможешь вставать. Они оба гораздо в более лучшем состоянии, но и им пока лучше отдохнуть и восстановить силы и здоровье.
Турукано помолчал, прежде, чем ответить на последний вопрос. Вроде бы, самый безобидный. Но... чтобы потерять счет времени... Что же пришлось пережить этому узнику там, в Ангамандо?! Многое было отчетливо написано на его теле теперь, еще больше, вероятно, в душе. Многое даже целители не смогли определить, ибо фантазии на такое не хватало у нормального живого существа в здравом уме.
- Мы прибыли из Амана шестнадцать лет назад, - наконец ответил король, тщательно подбирая слова. - Сколько времени ты провел в плену? Как твое имя? Может быть, сейчас тебе еще очень тяжело об этом говорить, я не настаиваю. Но если нужно сообщить твоим родным, скажи, где я могу найти их. Это займет некоторое время, но обещаю, что я сделаю все возможное, чтобы их разыскать. Если ты уже устал, я приду позже, - добавил Турукано, чтобы не вынуждать раненого поддерживать разговор из вежливости.

Отредактировано Турукано (2016-02-27 15:45:07)

- Пятнадцать лет! - ужаснулся Турукано и не смог сдержаться, чтобы не произнести это вслух. Пятнадцать лет плена?! Майтимо после нескольких месяцев с таким трудом возвращался к жизни, а тут... Это было настолько ужасно, что даже поверить было трудно. Однако эльда тут же устыдился своей несдержанности и подумал, что впредь ему стоило бы контролировать себя лучше. Его эмоции вовсе не были нужны спасенному и не смогут положительно повлиять на процесс реабилитации. Именно это все в какой-то степени отвлекло Турукано от дальнейшего разговора так, что он прослушал все сказанное собеседником, но не услышал в нем главного. Или услышал, но не стал анализировать, все еще находясь под властью собственных эмоций.
"Не помнишь или не хочешь говорить?!" - чуть было не сказал он, но успел промолчать и произнес совсем другое:
- И как же мне в таком случае тебя называть?
Однако дальнейшие слова тут же заставили нолдо снова утратить равновесие. И неважно, что нечто подобное приходило в голову и ему самому некоторое время назад. Озвученное бывшим пленником все это прозвучало... кощунственно и стала очевидной неверность этой позиции.
- Доставит мало радости?! - искренне возмутился Турукано. - Ты правда так думаешь? Если да, то значит ты никогда не терял никого из близких!
Наверное, было жестоко и неправильно высказывать такое прикованному к постели раненому, недавно находящемуся на пути к Мандосу, однако эльда не смог сдержать не только слов, но и прорвавшейся боли и горечи.
- Да только одна надежда, слабая и неуверенная, на возможную встречу с тем, кого ты уже неоднократно оплакал, она стоит столько, что ради этого можно пройти пешком все эти земли, чтобы только увидеть того, кого потерял...
Турукано замолчал, отошел от кровати, чтобы успокоиться, и вернулся к разговору, вновь цепляясь за ранее сказанные слова собеседника.
- Феанаро по-прежнему наш король, - объяснил он, с удовольствием уходя от болезненной темы и даже как будто бы позабыв, что разговаривает не с равным себе, а с верным. Он даже не спросил, чьим именно верным... - Брат... Финдекано сейчас в Химринге, он постоянно живет там с Майтимо... с лордом Майтимо. Да, именно он глава Второго дома. Я всего лишь выстроил здесь Гондолин. И кроме того, некоторые из верных, что не захотели пойти с нами, остались в Виньямаре. Я поддерживаю с ними связь, хотя Гондолин - тайное место, дороги сюда не знает никто, кроме живущих здесь. И никто не может ни войти сюда, ни выйти отсюда без моего ведома.
Турукано еще подумал, зачем он все это рассказывает первому встречному, даже отказавшемуся назвать свое имя. Однако это было гораздо лучше той, другой, первой темы, которую он пытался избежать, и которая со всей очевидностью возвращалась назад, как только оказалась озвучена вслух. Впрочем, не стоило обсуждать это с раненым, утомлять его и мучить сверх меры.

Отредактировано Турукано (2016-02-28 20:20:15)

"Либо решишь, говорить ли мне настоящее", - закончил мысленно Турукано, но вслух ничего говорить не стал. Каждый имел право на свою тайну. В разумных границах, конечно. Но этот эльда точно не был обязан называть ему своего имени. В принципе, он даже не просил привести его в Гондолин. Это решение за него приняли другие. А потому и ответственность в данном конкретном случае была совершенно иной.

Вопрос, который задал собеседник, был и ожидаем и совершенно застал Турукано врасплох. Он потемнел лицом, сжал губы, помолчал, но после произнес немного глуховато, но спокойно и абсолютно убежденно:
- Ты прав, знать, что кто-то очень близкий находится в такой... беде, это невыносимо. Это ужасно. И все же это гораздо лучше, чем не знать ничего. А в твоем случае ситуация совершенно иная. Ты жив. Ты свободен. Ты по-прежнему в своем уме. Для тебя все закончилось. А для твоих близких - нет. И если они ждут и надеются, не кажется ли тебе, что слишком жестоко заставлять их страдать и далее, когда их надеждам суждено было обрести реальность? Впрочем, это твое дело, и тебе решать.

А отец... Эльда отошел в сторону и немного помолчал. Он не готов был говорить на эту тему ни с кем, совершенно ни с кем. Слишком она была личной. Слишком свежа еще была потеря. Нет, он, конечно же, не желал ни отцу, ни деду ни плена, ни страданий. И пусть в Чертогах они наконец-то обретут покой. Но если бы только была хоть какая-то малейшая возможность увидеть их снова... Это было эгоистично. И все же Турукано многое бы отдал, чтобы получить такую возможность. И как этот сломленный страданиями бывший пленник не понимал такой простой истины?!

Очередной вопрос прозвучал более чем неожиданно, хотя опять-таки был довольно логичен, хоть и не вполне ко времени: раненый еще с кровати не вставал, а уже выяснял, можно ли ему будет покинуть город. Не рановато ли? И вообще, если бы Турукано был в состоянии заметить, он обратил бы внимание на то, что именно бывший умирающий здесь активно задавал вопросы. Король только прилежно на них отвечал. Обычная ситуация?
- Я... я не знаю, - честно признался Нолофинвион после некоторой паузы. - У нас есть непреложный закон для всех жителей Гондолина. Однако вы в некотором роде исключение, потому что попали сюда помимо вашей воли. С другой стороны, не могли же разведчики бросить вас там... Полагаю, этот вопрос мы сможем решить, когда вы достаточно придете в себя. Ты не видел дороги сюда, и поэтому я могу рассмотреть вопрос в виде исключения... Давай вернемся к нему позже. Я достаточно утомил тебя сегодня. Может быть, тебе лучше отдохнуть? Иначе целители перестанут меня пускать, они уже предупреждали. - Турукано улыбнулся, напряженно, пытаясь разрядить обстановку, но у него почему-то это плохо получилось. - Я приду завтра, если ты будешь в состоянии и захочешь меня видеть.

Турукано еще много мог бы сказать. Однако бывший пленник что-то пробормотал едва слышно, явно не предназначая сказанное для чужих ушей. А кроме того, короля слишком затронуло упоминание об отце, слишком задело за живое. Поэтому он не стал спорить, однако ни на мгновение в душе не согласившись с собеседником.

Они попрощались, и он ушел.
Однако разговор долгое время не давал ему покоя, заставляя возвращаться к нему снова и снова, прокручивать в памяти немногие фразы, которыми они успели обменяться, перескакивать на другие темы, которые зацеплялись то за одно, то за другое и всплывали из глубин сознания, надежно до этого там похороненные.
Почти никто не говорил с Турукано об отце. Ни сразу после гибели Нолофинвэ, ни потом спустя годы. Эльда и сам избегал подобных разговоров, да и некому было их вести, ибо Гондолин он покидал за пятнадцать лет всего несколько раз, его навещали тоже нечасто. И в каждом из этих случаев было много других дел, нежели бередить эту рану. В самом же Гондолине тоже было не до душевных страданий - город отнимал много сил и времени, потому что его нужно было не только строить, им нужно было учиться управлять, создавая единое общество, а не просто случайных эльдар, волею судьбы оказавшихся в одно время в одном месте. А молодой король еще сам многого не умел. А научить его теперь было некому.
И еще поэтому тоже образ отца постоянно стоял у Турукано перед глазами. Он направлял и ориентировал. Часто эльда спрашивал себя, что на то или иное действие сказал бы его отец. И принимал решение только после того, как находил этот ответ в своей душе и в своем сердце. Он так и не смог смириться с потерей. Не желал признать очевидного. Того, что теперь отец присутствовал лишь в его воспоминаниях, но никогда больше им не встретиться в реальности.
И все это таилось глубоко внутри, ибо в Гондолине не было никого, кто решился бы затронуть эту тему в разговоре с королем. Его близкие... Турукано любил их и доверял им многое - и жене, и дочери, и ее мужу. Однако скорее это он о них заботился, исключая для себя возможность позволить позаботиться о себе. Точнее не так - пустить кого-то из них в ту темную комнату, в которой он оставался, когда сталкивался один на один со своим одиночеством. У него были близкие, друзья, семья, соратники и многие другие, кто окружали его. Они заполняли его жизнь, всю без остатка, кроме той части, которая теперь будет пустовать всегда. Того уголка души, который всегда и навечно принадлежал Нолофинвэ.

Странный пленник, который изначально привлек к себе внимание короля только лишь сочувствием к себе, теперь не покидал мыслей нолдо, как он ни старался. Хотя, и это тоже казалось странным ему самому, он не особенно-то и пытался избавиться от этих мыслей. Они настораживали и притягивали одновременно. Турукано попытался занять себя активными делами и к ночи уже валился с ног, но главное - никто не заметил его волнения. А засыпая уже глубокой ночью, он подумал о том, что завтра он снова сможет пойти к этому странному безымянному нолдо, ведь тот великодушно разрешил ему приходить.

2-й день.

С утра короля все же отвлекли какие-то неотложные дела, но после обеда он все же смог улизнуть и направиться туда - к своим больным, точнее, если быть честным, только к одному из них. С синдар Турукано уже пообщался ранее, был настроен к ним вполне доброжелательно, но они не вызывали у него такого интереса, как загадочный соотечественник. Перекинувшись несколькими словами с целителями и узнав последние новости, эльда вошел в комнату к бывшему пленнику, приветливо улыбаясь, настороженно ожидая ответной реакции, и поймал себя на мысли, что внешний вид узника уже не так ужасает его. Как оказалось, это было не главное, причем далеко не главное, если начать разговаривать друг с другом.
- Прошу прощения, если заставил себя долго ждать. И сожалею, если пришел не вовремя. Однако ты вчера сказал, что будешь рад, если я зайду... Надеюсь, ты говорил это искренне и вовсе не считаешь себя обязанным слушать мою болтовню только из вежливости и уважения. Я настоятельно просил бы указать мне на дверь, как только ты утомишься моим обществом. И говорю это совершенно серьезно, - добавил король и еще раз улыбнулся. - Твои друзья передавали тебе привет, но целители пока не позволяют им вставать с постели.
Турукано замолчал, выдав все, что диктовали ему хорошие манеры. Что говорить дальше, он не знал. Не скажешь ведь, что пришел потому, что его сюда необъяснимо тянуло. Это было глупо и несерьезно.

Отредактировано Турукано (2016-02-29 19:18:11)

Турукано воспользовался приглашением и, пододвинув кресло, расположился так, чтобы и ему было хорошо видно собеседника, и лежащему не приходилось напрягаться, чтобы с ним поговорить.
- У меня есть очень сильное желание помочь тебе и твоим друзьям, - согласился король, - однако, не скрою, что мне интересно беседовать с тобой, и раз тебя это тоже не очень утомляет, то значит, наше общение будет на пользу и удовольствие обоим.

- У нас хорошие целители, - усмехнулся Турукано. - И если они велят оставаться в постели, то я со своей стороны могу только поддержать их требования и буду категорически настаивать на их выполнении. И не сомневайся, ты получишь ответы на все свои вопросы, если только это будет возможно. Я не стану утверждать, что мне известно абсолютно все. Что касается твоей просьбы, - он сделал паузу, не забывая о том, что он тут еще и король, а не только добросердечный и любопытный нолдо. - Попрошу тебя никогда не говорить о каком бы то ни было долге, ибо ваше спасение - самый естественный процесс, не требующий ни вознаграждения, ни оплаты. Пожалуй, ты даже оскорбил бы подобным отношением тех, кто рисковал своей жизнью, чтобы освободить вас. Если же говорить о Гондолине... Мы принимаем сюда всех, кто пожелает тут жить. Однако есть некоторые правила, которые непреложно обязаны исполнять все наши жители независимо ни от чего. Это их долг и обязанность, который они добровольно принимают на себя, избрав тайный город местом своего обитания. И после этого я имею право строго спрашивать исполнения данного ими обещания. Это важно. Это самый принципиальный вопрос для всех нас, поэтому я говорю, что был бы не против, если бы ты остался тут, но прошу прежде подумать, ибо правила для всех одни. И исключений не будет.

Было похоже, что бывший пленник не просто так завел этот разговор, а тщательно к нему подготовился, предварительно все разузнав. У кого? Разумеется, у целителей, ведь Турукано строго-настрого запретил пускать к спасенным кого бы то ни было, а о том, чтобы они сами могли покинуть свои палаты и речи пока не было. Целители были не из болтливых и ему ничего не сказали. А это означало только одно: незнакомец расспрашивал их так, что они и сами не поняли, какова цель его расспросов. Но король ведь и сам отвечал на вопросы, не раздумывая. Как будто... как будто бы собеседник ИМЕЛ ПРАВО ему их задавать. Бред какой! Он просто устал и ему мерещится всякое. Крайне недостойно подозревать этого несчастного в чем бы то ни было. И лучше переменить тему. Точнее, вернуться к разговору, а то пауза затягивалась, и эльда может еще принять ее за отказ.
- Это значит, не просто не покидать город. А НИКОГДА его не покидать, - уточнил Турукано, посмотрев собеседнику в глаза долгим и внимательным взглядом. - Это несколько разные вещи. И я хочу, чтобы не было недопонимания. Уехать отсюда можно только с моего разрешения и никак иначе. А тайна города... каждый из нас будет хранить ее любой ценой, ибо от этого зависит мир и безопасность для многих. Для всех тут. Если эти условия покажутся тебе приемлемыми... Однако уверяю тебя, нет необходимости принимать это решение сейчас же. Подумай, подлечись, приди в себя. Возможно, ты еще передумаешь и решишь все-таки возвратиться к своим близким.

Дальнейшие вопросы были просты и естественны. Вполне логично для того, кто провел в заключении долгие годы, интересоваться, как живут теперь соотечественники в его отсутствие. Вот расспрашивать короля об его семье... Это уже было не так обычно. Не так просто. Однако Турукано объяснил себе это тем, что возможно, спасенному остро не хватает таких разговоров, но поскольку он упрямо хранит инкогнито и не желает говорить о своей семье, вот он и задает вопросы про чужую, чтобы создать иллюзию сопричастности. Странно было рассказывать первому встречному о своих близких. И Нолофинвион определенно не стал бы этого делать. В иной ситуации. Этому же исстрадавшемуся прикованному к постели раненому он не мог отказать. Да и труд был невелик, и секрета никакого.
- Нолдор сейчас занимают огромные земли от запада до востока. Про лорда Финдекано и Майтимо я уже упоминал. Король и остальные его сыновья также расположились в восточных землях. Владения Второго Дома как были так и остались на западе. Реально там живут сейчас только лорд Аракано и леди Анайре и Аредель. Я, как я уже говорил, тоже управляю своим наделом на расстоянии. Так сложилось... Вся территория восточнее наших земель принадлежит Третьему Дому. А моя семья здесь, со мной. Итариллэ вышла замуж, и они с Аралином тоже постоянно живут в Гондолине и очень много для него делают... Если ты захочешь остаться, дело для тебя всегда найдется. Работы у нас много на любой вкус. А чем ты занимался... раньше? - решился король задать вопрос, потому что на языке крутилось множество других, которые он считал еще более неуместными.

Турукано выслушивал ответ и чувствовал, что его раздирают противоречия, которые он, правда, пока решил в любом случае оставить при себе. С одной стороны, в чем-то бывший пленник был прав. И если бы, не приведи Эру, Нолофинвион бы сам оказался на его месте, он бы, пожалуй, тоже предпочел бы не показываться таким ни жене, ни дочери. Это было бы слишком большим ударом для них, в какой-то степени худшим, чем сама смерть. Ведь он понимал, какую боль они испытают, видя любимое, близкое существо в таком состоянии. В то же время когда король Гондолина пытался посмотреть на ситуацию с иной стороны, его душа отчаянно протестовала, потому что он готов был (отчаянно не желал, боялся даже допустить мысль, но...) принять любого из своих близких пусть даже такими (Эру, пожалуйста, только не это!), но полагал это лучшим, чем если бы они где-то оставались в одиночестве, не пожелав сообщить ему о своем существовании. Это было страшно, немыслимо, доводило до отчаяния, но в тот момент Турукано был уверен, что справился бы, выдержал бы все, что угодно, только бы иметь возможность снова обнять того, кого любишь, уберечь, защитить, помочь. А мысль о том, что они отказались бы от его помощи и любви, обрекая себя на одиночество и страдания безо всяких серьезных причин (а именно так все ему и виделось), была неприятна и неприемлема.
Но в-третьих, и именно это оказалось сейчас решающим для короля, каждый имел право решать за себя самостоятельно. И если этот конкретный эльда, пусть он и очень сильно заблуждается, но решит сохранить свое инкогнито и тайну от всего мира навечно, никто не имел права ему воспрепятствовать. Никто. Даже если ты король. Даже если ты сто раз не согласен с этим решением и с этой позицией. Ты должен уважать право другого на личную свободу (при условии, что она не ограничивает ничьей иной), и не просто уважать, а обеспечить реализацию этого права. Это твой долг и твоя обязанность. И этому тоже научил его отец.
- Я не стану скрывать, что не вполне согласен с твоим решением, - ответил наконец Турукано, понимая, что должен что-то все же сказать. - Но обещаю, что буду его уважать. И пока ты сам его не изменишь, будет так, как ты хочешь. У тебя еще есть время передумать. Но если ты все же решишь остаться с нами, я помогу тебе найти свое место в нашей жизни так, чтобы она стала и твоей жизнью тоже. Ты выберешь себе по душе и занятие, и имя и станешь жить, как пожелаешь. Твои друзья, кстати, тоже решили остаться. Они сказали мне об этом сразу же, когда я с ними беседовал.

Спасенный внимательно выслушал рассказ Турукано о его семье и задал настолько неожиданный вопрос (иди это он только королю показался неожиданным, потому что никто никогда его об этом не спрашивал), что он не сразу нашелся, что ответить.
- Ну да, - в голове прозвучало удивление и растерянность. - Мы видимся нечасто. Не так, как хотелось бы. Но я не могу надолго отлучаться отсюда, а у них довольно много дел там. Мне регулярно приносят известия от них, но видеться часто не получается. Финьо... лорд Финдекано - поправился он, даже не обратив внимания на свою оговорку, а точнее на то, а почему, собственно, она у него возникла, - приезжал ко мне под большим секретом. - А вот этого и вовсе не стоило говорить первому встречному! Или уже не первому, ведь это был будущий житель Тайного города, а здесь они были одной большой семьей, которая совместно заботилась об общем благополучии и безопасности. - Я тоже был и у него, и у матери... А почему ты спросил? - наконец не выдержал он. Не слишком ли странный все же вопрос от того, кто несколько минут назад выразил желание никогда больше не встречаться со своими собственными родными?!

Ответ на то, кем бывший узник был до плена, прозвучал. Совершенно обычный ответ. И почему только Турукано очень сильно показалось, что от этих слов разило... неискренностью что ли?! Нельзя быть таким недоверчивым и подозрительным. И к тому же нужно понимать, что прикованный к постели раненый, изувеченный как телом, так и душой, не мог полагать тему своего будущего самой желанной и приятной. Ведь многое из того, что он делал раньше, теперь может оказаться недоступным, и задавать такой вопрос - ужасная бестактность. И все же...
- Как я уже сказал, ты сможешь выбрать себе занятие по душе, - отозвался король, но в голове прозвучала неожиданная сдержанность - не поверил и не смог это скрыть до конца, хоть и старался. - Как только определишься, я принесу тебе то, что поможет тебе уже здесь начать возвращаться к нормальной жизни. Или тебе понадобится помощь с выбором? - Было как-то ужасно неприятно на душе. Собеседник явно что-то скрывал. И это было не имя, не узнать которое Турукано уже дал свое согласие. Что и зачем он пытался от него скрыть? И главное - зачем? Зачем нужно было ему лгать?!